ИВЛ | Главная | Zella | Рассказы - Предопределённость | Пьеса для слепого ребёнка |
История, которую я знаю не понаслышке. История, которая действительно была. История, написанная специально для Виктора, потому что это он подвигает меня на то, чтобы хоть чем-то, но занималась, и этим проявляет свою заботу обо мне. История, за которую я приношу благодарность моему невысокому кругленькому старенькому Музу-Победителю.
Звук поворачивающегося в замке ключа, дверь открывается и снова захлопывается, в прихожей слышны непонятная возня и приглушённые голоса: мамы и незнакомый мужской.
– … Что ты делаешь? Убери руки… У меня ребёнок дома… Потом…
– А чего сразу не предупредила? Зачем тогда пришли? Отправь его гулять или ещё куда-нибудь!
– Я не могу… Сейчас поймёшь… Не беспокойся. Женя!
– Да, мам.
– Поставь, пожалуйста, чайник, у нас гость.
– Хорошо.
В чайник наливается вода, слабый треск пьезозажигалки, гудение загоревшегося газа, полный чайник ставится на плиту. По коридору из прихожей приближаются шаги.
В маленькой кухне сразу становится тесно от присутствия трёх людей. В воздухе висит напряжённость.
– Женя, познакомься – это Леонид Александрович. Он теперь часто будет приходить к нам в гости. Запомни голос, и впускай его, даже если меня не будет дома.
– Ладно, мама. Здравствуйте. Меня зовут Женя.
– Привет, малыш. Можешь звать меня дядя Лёня. Я теперь (саркастически) буду часто здесь появляться.
– Женечка, сыночек, иди в комнату (беспокойно-торопливо), я тебе потом чаю с конфетами принесу.
В комнате работает телевизор, но его бормотание не перекрывает звуков, несущихся из кухни. Чайник начинает закипать, раздаётся тоненький свисток, становящийся всё громче и громче, и вдруг резко обрывается. Слышно, как звенят чашки, ложечки, бокалы. Голоса приглушены двумя прикрытыми дверьми.
– Почему у него такой странный взгляд? Я не люблю, когда на меня так смотрят.
– Он слепой, разве ты не заметил? И я не могу никуда его отправить одного.
– Нате вам! А раньше сказать не могла? Мне это не нравится.
– Нет, пожалуйста! Не уходи! Я налью тебе ещё… Через полчаса придёт моя мама, заберёт его, и мы останемся одни.
– (повысив голос) Ты думаешь, что у меня после этого его взгляда ещё что-то вста…
– Пожалуйста, потише! У него такой хороший слух… Я не хочу его огорчать…
– А обо мне ты не подумала! Я же тоже не…
Звук телевизора становится громче и громче, пока полностью не заглушает голоса.
Лёгкий стук в дверь.
– Женя, могу я войти?
– Да, мама.
Тихий скрип просевшего под тяжестью дивана, тяжёлый вздох.
– Ты со мной почти не разговариваешь в последнее время. Что-то случилось?
– Всё в порядке, мама.
– Это из-за дяди Лёни?
– Нет.
– Понимаешь… Ну, ты же уже не маленький мальчик… Женщине трудно жить одной, ей нужно сильное плечо…
– Мам, у тебя есть я.
– Ну конечно, сыночек, ты у меня самый лучший! (в голосе сдерживаемые слёзы) Но мне нужен взрослый мужчина. Может быть, я выйду замуж, и у тебя появится братик или сестричка…
– Это потому что я слепой, да? Мы всегда хорошо жили вдвоём, а теперь появился он! Ты хочешь попытаться ещё? Вдруг на этот раз получится не бракованный ребёнок?!
– Женя, как ты можешь так говорить? (начинает плакать) Я тебя люблю, дороже тебя у меня никого нет… (голос прерывается) Но, пойми меня, его я тоже люблю, я хочу, чтобы у нас была полноценная семья, чтобы у тебя был отец…
– Он мне не отец! И не нужен мне отец! Я ему не нравлюсь – и он мне тоже (срывается на крик)!
– Женечка, ну пожалуйста, миленький, я тебя прошу, не надо! Ты поживёшь у бабушки, а потом я тебя заберу…
– Ты же сама знаешь, что это враньё. Бабушка болеет, ей трудно будет со мной.
– Ты пойдёшь в школу…
– В интернат, ты хотела сказать? Нет, мама, я не хочу, не хочу,не хочу…
– Нет, милый это не интернат, это специальная школа, где много таких, как ты. Там прекрасные педагоги, они гораздо лучше меня знают, что тебе надо…
– Нет, нет, нет!!! Мама, не бросай меня, пожалуйста, не отдавай меня туда опять! Мама, это тюрьма, мам, нет, пожалуйста, мама!!!
– Всё! (голос твёрдый, рыдания загнаны глубоко внутрь) Всё, Женя, мне надоело. Ты же совсем взрослый мальчик, хватит капризничать. Это не навсегда, я заберу тебя оттуда очень скоро, я буду приезжать к тебе. На этом закончим разговор.
– Мама!
Пружины с тихим стоном распрямляются, шаги, дверь хлопает (раздражённо).
Слышен звук нажатия кнопки на магнитофоне. Плёнка начинает крутиться, колонки слегка фонят из-за включенного микрофона.
– Мама, здравствуй. Прости меня, я тебя огорчил. Мама, я не хотел этого делать, но я постоянно тебя огорчаю. Даже то, что я родился, было плохо. Потому что я родился слепым. Я ущербный. Мама, я не хочу тебя больше мучать. Тебе будет лучше без меня. Ты выйдешь замуж и будешь счастлива, и у тебя будут другие дети, которые будут нормальными, а не инвалидами. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. До свиданья, мама. И прости меня.
Звук поворачивающегося в замке ключа, дверь открывается и снова захлопывается. Шаги по лестнице вверх, выше, выше, пока не становятся гулкими, громкий, отдающийся эхом во всём подъезде скрип чердачной двери. На крыше подвывает ветер, грохочут, раскачиваясь, телеантенны, шуршит по шиферу песок, похрустывает под ногами. Полы куртки начинают хлопать, когда их уже ничто не отгораживает от ветра – даже идущий по краю крыши парапет.
Одиннадцатилетний мальчик стоит на самом краю, и под его ногами пропасть. Но ему не страшно, потому что он не может видеть её.
|
© Zella |