Zella

СНОВИДЕНИЕ НОМЕР ДВА

Мир очень тусклый, маленькое солнце редко показывает свою красную смущённую физиономию из-за туч. Наш офис стоит на краю обрыва, и белая каменная лестница от крыльца спускается множеством пролётов вниз, в тёмную глянцевую листву леса, растущего внизу. Иногда мы играем на этой лестнице в некое подобие футбола – всё равно другого места для игр и проведения обеда у нас нет. Никто точно, включая и нас, не знает, чем занимается наша контора, но это часто так бывает, и мы давно уже научились не задавать бесполезных вопросов. Чаще всего мы молчим и занимаемся имитацией деятельности, от которой ничего не происходит.

Тоска и уныние, скажете вы? Но нет, у нас есть секрет, который мы никому и никогда не откроем. В том углу (ну видите, где нарисован круг), у нас есть переход.

Переход обнаружился совершенно случайно. В тот дальний угол не принято было соваться, да он и не был кому-то когда-либо особенно нужен. Ну угол и угол. А однажды один парень туда шагнул. И пропал. Просто – его не стало. И вдруг он входит в комнату через дверь, со странными такими глазами, и говорит: ребята, вы не поверите. Подбегает, хватает меня за шкирку – я ближе всего к углу стоял – и кидает прямо в стену. За короткие доли секунды я успел представить, что вот сейчас моё лицо падёт под натиском стены, хлынет из расквашенного носа кровь, да и вообще нескоро на меня можно будет смотреть без жалости…

Я понял, что сижу на песке. Сыром, тёплом, золотистом песке пляжа. Ни комнаты, ни коллег вокруг не было. Только пасмурный пляж и серое море. Я встал, отряхнул брюки и побрёл по вязкому песку к воде. Песок налипал на ботинки, я оглянулся на свои следы и заметил, что есть ещё вторая цепочка отпечатков, едва не совпадающая с моим следом. Чьи-то маленькие босые ступни.

Ко мне подошла женщина. Она была хрупкой, темноволосой, и только огромные груди, которые были налиты так, что, казалось, сейчас лопнут, мешали ей на 100% соответствовать моему идеалу женской красоты. Она ничего не сказала мне, только посмотрела в глаза. И я сел на песок и начал лепить младенца. Я хотел сделать его как можно лучше, соблюсти все пропорции, не упустить даже мельчайшей детали. Всё, даже родинки и волосики, я лепил с любовью и тщанием. Почти закончив, я поднял голову и увидел, что в отдалении от меня сидят и лепят своих младенцев мои коллеги. Кто-то создавал маленького, не больше своей ладони, а кто-то нагрёб огромную кучу песка и теперь пытался придать ей антропоморфные очертания. Женщина ходила вокруг мужчин, наблюдая за их работой, и с каждым взглядом на неё она менялась, принимая, видимо, черты их идеалов. Неизменными оставались лишь гигантские молочные железы.

Я со временем понял, что здесь есть не только мои знакомые, но и другие мужчины. Действия их были однообразны – они все творили своих младенцев.

Женщина подошла ко мне, присела и стала разглядывать мою работу, потом она запустила руки в песок. Я хотел крикнуть ей, что она сейчас уничтожит моё гениальное создание, и вдруг увидел, что она держит на руках ЖИВОГО младенца – именно такого, каким я его представлял, когда лепил из песка. Женщина прижала его к своей груди и начала кормить. Младенчик дрыгал ножками поначалу, потом успокоился, схватился двумя руками за сиську и начал громко, с причмокиваниями, сосать молоко. Когда он насытился, женщина подняла его и осторожно положила на песок. Откуда-то налетел сильнейший порыв ветра и стал терзать маленькое тело, но ребёнок не издавал ни звука. Я вгляделся и понял, что он снова обратился в песок, и сейчас ветер разрушал последнее сходство этого песчаного холмика с человеком.

Моя миссия была выполнена, и я мог возвращаться.

С тех пор я неоднократно бывал на том пляже и лепил младенцев. С каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше. Говорить об этом с кем-нибудь, пусть даже и с собственными коллегами, которые тоже периодически встречаются мне там, совершенно не хочется. Почему это секрет и зачем я туда хожу – я не знаю.

Сны ведь часто бывают абсурдны.