|
# # #
…Город спит, он как будто не слышит
Тихий шёпот, ползущий по крышам,
Проникающий в рваные раны
Незакрытых светящихся окон,
Истекающих спёкшимся светом
Электричества в ржавой оправе…
Паутиной покрывшийся кокон.
Сон без снов о пугающем лете
Под присмотром заброшенных звёзд –
Колыбельная их
# # #
Ты брось её, до фильтра
Докурена она.
Доколе тебе горечь
Хранить на кромке рта,
Смакуя безустанно?
Бензин остался в баке –
Резина пусть горит,
А зеркало обзора
Пройдённого пути –
В окно, и пусть летит
Вослед за сигаретой.
А память… А что, память?
Лишь песенный сюжет.
Но – песни, где же песни?
А песен нет – есть Песнь,
За лобовым стеклом
Во свете фар несётся
# # #
В голове моей прячутся эльфы,
они знают, где прячется солнце,
и умеют иметь ничего.
Но они взаперти,
им наружу нельзя,
потому что –
земля
под ногами.
Хватаю себя за руку
и говорю: «не надо!»
# # #
Горсть образов в кармане
набухшем и обвисшем,
как грудь бывалой шлюхи…
Король в чинах и званьях –
Почтенный Программист
и Пользователь Снов
в одном лице.
Лицо ж его – лишь маска,
за ней гуляет ветер
в отверстиях глазниц.
…Становится смешно.
Не надо рифмы!
А надо б – нож острей,
вспороть его карманы,
заткнуть его глаза
и рот
# # #
Глаза не закроются там, где темно,
слова не успеют за тем, что пришло,
весы – наполнение, форма –
склонились, и солнце безмолвно
ушло на рассвет, и убийца,
убивший себя, убоится
земли,
дрожащей от страха его,
уходящей из-под его ног
# # #
Всё, что возможно увидеть –
лишь отраженье.
И мир посему есть лишь зеркало,
лишь слепой не обманется им.
И – дети.
Потому что ещё не выросли,
и нечему ещё отражаться;
ещё не вошедшие в роль игроки,
они сами – мир
# # #
Об осколки израненной ланью
Между пальцев струится молчанье,
Между строк не спеша оседает,
Словно дым на зеркальную гладь.
Город спит, он как будто не слышит
Тихий шёпот, ползущий по крышам, –
Королевский подарок из Мая,
Примиряющий «жить» и «играть»,
Отвращающий в нём «выживать»
# # #
…Он приходил к Ней в гости,
дождавшись Её ухода,
сидел у Её окна и курил
пыльные лучи Её полуденного
солнца;
он ждал…
…хотелось прервать вращенье
ключа в ржавом замке,
открыть Ей дверь и сказать:
«Здравствуй, я дома»
# # #
here I am deep inside
fallen down, thrown up high
here I am in the dark
opened eyes – source of light
apprentice of the silence
fugitive from words
from rates, from hates, from malice
founder of worlds
here I am deep inside
see me spreaded throughout
be aware of my sight
run away from my shout
give you silence
give you light
here I am
run away
# # #
Лежать на самом дне
В уютной тишине
И улыбаться…
Раскинув руки, изредка пуская пузыри,
Закинув голову, смотреть наверх –
Назад –
Весь путь как на ладони,
Пройдённый.
Здесь отдых,
Здесь никто не потревожит:
Здесь так легко, но –
Глубоко
И тихо-тихо…
Я вижу всё.
До самого до неба от самого от низа
Я вижу всё,
Нет места, где б я не был.
Чуть выше – и движенье
Тех, кто ещё (или уже?) идёт
В своём стил дайве.
Ещё чуть выше и ещё – всё больше суеты
(Иначе – «жизни»
В своём много-однообразьи):
Дрейфующий в смирении планктон,
Охотник-хищник, вышедший на след,
И косяками те, кто слабже и мельчей…
Ещё повыше – паутина-сеть
Им всем.
Поставленная тем, кто ещё выше –
На берегу, должно быть…
Ещё повыше – и поверхность.
И снова сеть:
Из бликов солнечных волшебная игра
Осколками стекла,
Ловушкой на границе.
Ловушкой… Но – красивой.
Солнце…
И выше, ещё выше – и воздух, и полёт.
И выше, ещё выше – над криками «на взлёт»,
Над крыльями, над небом, над свободой,
Над всем, над всем, над всем.
Там, где пути начало…
И – тише, ещё тише…
Здесь только тёмной ночью
Увидеть можно свет,
Пробившийся до дна сквозь толщу,
Звёзд.
Там – дом.
Ещё бы только вспомнить, которая из них –
Моя,
Одна-единственная, самая прекрасная
Звезда,
Мой дом, нежнейшие объятья.
Ещё бы только вспомнить… А пока
Лишь за одну
Люблю их всех.
Пока – нежнейшие объятья сна.
Пока – лежу на дне,
Во тьме,
В уютной тишине,
Смотрю назад-наверх,
Спокойно улыбаюсь,
Пока не задыхаюсь,
Видать…
Лишь иногда всплывать
Недалеко и ненадолго – и обратно.
Я вижу всё – и всё мне неприятно,
Мне этого не надо.
Солёная вода мне режет глаз.
Мой дом,
Моё начало и, быть может…
Дорогою назад – под толщею воды
Мой вдох.
Один лишь только вдох, моя звезда, –
Чтоб вспомнить!
Один лишь только вдох – и я вернусь
К тебе… Моя звезда, смотри –
Я задыхаюсь!
Моя звезда, смотри –
Я улыбаюсь.
Тихо,
тихо
# # #
Ты ставишь точку.
Клацает затвор.
Холодные ладони,
В виске тупой топор.
Слова, слова, слова –
Что ж, что за ними боль?
И что слова ответа –
Помощник Резать Вдоль?
Холодные ладони…
И лес – огнём объятый
От обронённой спички.
И лист бумаги смятый…
…И лес огнём объятый –
И бег вперегонки,
И пламя лижет пятки,
И в небо не с руки…
Холодные ладони.
И точками стрелять.
Кому нужны ответы…
Молчать. Молчать. Молчать!
# # #
Научился летать, но не можешь
вниз смотреть научиться без страха?
Научился смотреть, но дороже
вдруг способность с улыбкой на плаху
восходить?.. Знаешь, солнце,
ты теперь терпкий вкус
прикушённой губы
# # #
Не нужно вина, чтоб быть пьяным,
не нужно песни, чтобы петь,
не нужно ночи, чтобы спать,
не нужно спать, чтоб видеть сны…
Не нужно быть.
Чтобы…
Чтоб быть
# # #
Я выбросил все книги,
Я выключил все песни –
В них есть один лишь я…
О камни спотыкаться
И вечно сомневаться,
Дурацкая стезя.
Но – чистый лист бумаги
Медалью за отвагу,
В отставке палачи –
Летят на юг бродяги…
Мой чистый лист бумаги
Опять скормлю печи.
Я ничего не вижу.
Я ничего не слышу.
Я остаюсь собой.
Невинный, как младенец,
Застывший в юном теле,
С открытою душой
И с чьим-то «добрым утром»;
Не видя чьей-то боли,
Не слыша чей-то стон…
И снова на вокзале
Кого-то провожаю,
Бетонный мой перрон
# # #
Я боюсь своих старых стихов,
я в них - кто-то другой, но не я.
Возвращаюсь по вехам из слов –
но куда но куда но куда
# # #
…Глаза их тихие опять блестят от боли,
и лапки гибкие едва послушны воле;
и маленькие ласковые звери
опять ложатся спать в дверном проёме,
чтоб путаться у смерти под ногами
Я выключаю боль.
# # #
и я включаю боль.
я поджигаю вату,
пусть я не помню слово,
пусть я проспал всю ночь,
в руках одни цитаты,
сквозняк опять по крову,
и дождь сочится внутрь,
и хочется… опять
твой взгляд молит пощады,
опять твой новый день
я наполняю ядом.
прости, что мы так Рядом.
прости, но я не помню
пути другого Жить.
я причиняю боль.
мы, верно, засиделись
в Городе Старых Знакомых.
…ты видишь в нашем шкафу
скелетик, сжимающий флейту?
# # #
Художник печально смотрит:
В палитре закончилась краска.
Чёрная.
И чем рисовать теперь сказку?
Нахмурившись, комкает листья,
В них складные четверостишья.
Художник ложится спать.
Но слепит глаза дальний свет фар
Встречных,
Держащих путь вперёд
# # #
Послушная вертушка их весов
потянет одеяло на себя –
Прокруст повержен, где ему тягаться…
Престольная столица во цветах,
престолбная темница во крестах
и в тесноте (а что – обида?),
проносятся таблички «зло», «добро»,
снежинками искрясь в рекламном свете,
снежинками ложась на мёртвое лицо
и тая…
# # #
Он прохожий,
он машет руками,
балансируя на кромке
крыши небоскрёба,
приглашает прохожих на танец...
# # #
А мы проводим время…
Давай его проводим да подальше –
Ему ещё не время.
Ему ещё не лето.
А нам ещё не надо.
А нам уже – светает
хромает
да некуда пойти.
# # #
В серьёзных наших лицах
сыграем для других, а друг для друга –
мы можем веселиться.
И будем. Потому что
в дурацких наших лицах
ни с кем другим не растопить
последний снег за шкиркой.
# # #
Скользящий между «Да» и «Нет»,
и там, и там – но гость, не дома,
на грани да на льду…
Скользящий
Приветствует Весну!
Ave…
# # #
Узнаем друг друга по знакам:
секретный волшебный пароль
молчать на одном языке.
Единица и ноль,
бесконечно уставшая восемь…
Беспечно-серьёзно движенье
ладони, рисующей красный
иероглиф на белой стене –
меткой,
цепкой для влажно-скользящего взгляда,
летящего мимо и вверх,
проникающего,
умеющего хранить тайны
С кем погрузиться в песню –
расскажут мурашки по коже…
# # #
…И выдыхаешь синеву из глаз
Сомненьями – а твой ли это берег.
Тошнит… Скрипит усталый наст
Печалью белой
# # #
Я выберу самое лучшее.
С каждой свалки каждого мира
я
возьму
все
Чёрное с белым сплетётся,
между пальцев рассыплется радугой,
заплетётся узлом,
полетит, расплетаясь, и ветер,
прохрипев, им споёт парусами,
и я станцую вместе с ними
на собственной ладони.
И в мудрости утонет
лазурный страж покоя
с бесцветными глазами,
взмесив ногами глину,
взбесив беззвучный окрик
усталостью металла,
брадатостью лесов,
бравадою оков,
и на костёр взойдёт,
весь в красном, инквизитор,
творя заклинание ливня
столетней пыли на крыльях
у наших птиц покидания
# # #
…Я смотрю на слова в своих руках и я держу
руки подальше от губ, а глаза – открытыми;
и это, пожалуй, всё.
Я держу. Я держусь.
|