* * *

Изгибом крыльев чайки – брови.
«Я ненавижу» – бросила вослед.
О, сколько яда было в этом слове!
А ей всего лишь восемнадцать лет…
«Да знаешь ль ты, что значит это слово?!
Самоубийство, боль и пустота.»
Но сжала губы гордо и сурово
Моя рыжеволосая мечта,
Скользнув по мне оледенелым взглядом:
«Я ль виновата в том, что ты жива?»,
И у богини, что стояла рядом,
Склонилась огорчённо голова.
Упрятав лик свой в узкие ладони,
Я тихо засмеялась над собой.
О Боже всеблагой! Она не помнит
Последнюю войну, последний бой…
И я шепнула: «Разве я желала
Жить ненавидимой тобою – здесь? Скажи!»
Натянутая туго задрожала
И порвалась струна её души.
Как раненая птица встрепенулась,
В колени бросилась, объяла в забытьи,
И окропил лица широкоскулость
Благословенный дождь её любви.
Мы плакали вдвоём, обвив руками
Друг друга столь похожие тела.
Мы снова были вместе, а над нами
Неизмеримость неба в облаках плыла.

лето ’99