Надписи на дверях

1. «Я предложила помощь…»
2. «Зачем ты это говорил?…»
3. «Кто ты, поднявший меч на брата?…»
4. «Там, где луна закрывает полнеба…»
5. «Среди бывших возлюбленных…»
6. «Над бушующими океанами…»
7. «Суицид…» (Езопову Антону)
8. «Для тебя…» (Ангелу-Искусителю)
9. «Снова кидает луна свой урановый грошик…»
10. «Я боюсь проснуться и увидеть за окном снег…»
11. «Опять начало…»
12. «Звёзды в твоих ладонях…»
13. «Мне страшно…»
14. «Она идёт…»
15. «В сумраке маскарада…»
16. «И разбитые…»
17. «Я подставляю ладонь…»
18. «Тихо и грустно, и я целую тебя в губы…»
19. «Мне кажется, что-то случилось…»
20. «Летать – это так непросто…»

Я предложила помощь,
Я подала тебе руку –
Молча ты отвернулся
И умирал гордо.
Ты «поступил как рыцарь»,
Ангела так отвергнув.
Лучше стоять на коленях,
Чем на меня опереться?
Что-то шептал безумно.
Ты был уже на грани.
Мысли мои метались,
Глядя на смерть героя.
Ангел ушёл, рыдая.
Мёртвым и Бог не в помощь.

осень 1998

Зачем ты это говорил?
Ты знал, что я тебе не верю.
Ты – Ветер.
Ты – Смерть.
Я видела твоё отражение
В глазах тех, кто умирал
На моих руках.
Кровь грела ледяные пальцы.
Я ненавидела тебя.
…Говорят, от любви
До ненависти
                один шаг.
Я сделала шаг
От ненависти до любви.
Я смогла.
Теперь мне больно.
Я горю.
А ты всё так же холоден.
Ты бесстрастен.
Ты одеваешь маску
И идёшь убивать.
Снова и снова.
Следующей могу быть
Я,
И твоя рука не дрогнет.
В моих глазах не будет
Страха, в них будет (любовь?)
Покой.

осень 1998

Кто ты, поднявший меч на брата?
Кто ты, предавший небеса,
Преступивший законы рыцарства?
Кто ты?
Имя твоё – Ветер:
Услышишь – не узнаешь,
Узнаешь – не запомнишь.
Бей!
Зачем щадить детей и женщин?
Глаза умирающего солдата
Точно такие же.
Бей
В незащищённую грудь.
Я не могу противостоять –
И не хочу.
Я хочу почувствовать сталь
Твоего клинка,
Его ледяное прикосновение.
Холоднее ли он, чем
Твои глаза
В прорези опущенного забрала?
Их последними
Хотела я видеть
Прежде чем Смерть
Закроет мой взор
Чёрным покрывалом.
Ветер над моей могилой…

зима 1999

Там, где луна закрывает полнеба,
Там, где ночь царит половину года,
Там, где белые медведи поют свои песни,
Сидя на огромных прозрачных льдинах,
Я встретил русоволосую девушку
С глазами цвета вод северного моря,
Одетую в шкуру белого оленя-альбиноса.
Я спросил её: «Что ты делаешь здесь,
Среди народа, чьи женщины низкорослы,
Черноволосы и черноглазы,
Среди людей, к которым старость
Приходит уже в тридцать лет?»
Она взглянула на меня.
Её улыбка была подобна первому восходу,
Первому лучу солнца
После длинной полярной ночи.
Русокосая девушка скинула тяжёлые одежды
И осталась босиком и в одной льняной рубахе,
Расшитой странными узорами.
Она побежала по белому снегу,
Не оставляя цепочку следов,
И, о чудо!, там, где она ступала,
Прямо из-под снега рвались на свободу
Цветы далёких отсюда берегов,
Называемых иногда благословенными,
Или земным раем.
Бледное небо ослепло,
Увидев яркое великолепие красок,
Непозволительное для этого сурового мира.
Девушка остановилась.
Конец её пути венчала
Огромная красная роза,
Словно капля крови,
Упавшая из самого сердца.
Я понял, кто передо мной.
«Как тебя зовут?» – спросил я,
И мне очень захотелось коснуться
Нежной янтарной кожи.
Девушка засмеялась.
Снега возгорелись любовью
И истекли благоговением.
Шестнадцатилетний ребёнок.
Она подала мне руку.
И я осмелился взять эти тонкие пальцы,
Прикоснуться к ним сухими губами.
Мы ушли с ней по серым ленивым волнам.
Я забыл, зачем приходил на север,
Потому что узнал, что такое – быть птицей.
Когда мы пришли к далёким берегам,
Называемым иногда благословенными,
Или земным раем,
Я был уверен, что мне ничего не нужно,
Кроме взгляда глаз
Цвета вод северного моря.

весна 1999

Среди бывших возлюбленных
Она возлежала на ложе
Из колкого тёрна.
Её было больно и сладко.
Одну только любовь
Помнила она –
Сумасшедшего,
В честь которого
Её нежное тело
Жалил шипами терновник,
И плакали вместе с ней
Белые розы в стакане,
Стоящем у разбитого зеркала.
Капала с пальцев кровь.
Она не чувствовала страха,
Лёжа среди бывших возлюбленных,
Чьи тела остывали
От огневеющей страсти
Её души.
Эта женщина их иссушит,
Выпьет до капли семя
И всё равно ненасытно
Продаст своё тело другим,
Вожделеющим,
Полным живительной влаги.

лето 1999

Над бушующими океанами
Лиц,
Искажённых,
Обожжённых,
Обречённых,
Прокажённых,
Возносила гордо голову Луна.
Начинался прилив.
Волны горящей плоти
Текли по улицам,
Озарённым багровыми фонарями.
И, словно
Высокотемпературные пятна бреда,
На щеках горели кровавые мозоли.
Красные огоньки
В глубине глаз.
Вампиры, пьющие горячий пот
Изнывающих в наслаждении тел.
Вспухшие рты,
Сепсисные груди,
Распираемые, сочащиеся гноем,
Силиконовые сердца.
Сквозь безумный поток
Похотливых полузверей
Шла Красота.
Её волосы – как снег.
Её глаза – как ночь.
Её ресницы – как крылья ворона.
Её кожа – как морская пена.
Её губы – как открытая рана.
Её скулы – как лезвие бритвы.
Её зубы – в оскале вечной молодости.
Она прекрасна, как смерть.
Она и есть Смерть.
Высокая, закутанная в тёмный саван.
Высокая, обнажённая.
Она идёт против течения.
Она улыбается иллюзии жизни.
Кали.
Её сосцы алеют в темноте, как два уголька.
Истинная красота должна быть мёртвой.
Бутон розы.
Цветы
Сыплются ей под ноги.
Они её видят,
Эти иступлённые,
Погрязшие в разврате
Сомнамбулы.
Они останавливаются.
Её длинные бледные пальцы
С голубыми острыми ногтями
Оплетают чью-то шею…
Хруст.
Ещё одна голова
Склонилась в вечном поклоне.
Она поёт им
Колыбельную,
Как мать в детстве,
Чтобы они уснули
Навсегда,
Навсегда…
Она манит их за собой.
Во мгле сверкает
Мрамор её узких бёдер,
И течение поворачивает вспять.
Заворожённые,
Ковыляют за ней
Душевные калеки,
Моральные уроды,
Выродки и дегенераты,
Полные комплексов и денег.
Зелень устилает путь.
Печально смотрит президент,
Впечатываемый в асфальт
Кованными сапогами.
Ровнее шаг,
Ровнее шаг,
Ровнее…
Город пуст.
Луна погасла

23.10.99

Это стихотворение посвящается Езопову Антону (Проповеднику), моему кровному брату по жизни и по вере. Я надеюсь, что он выживет. Я желаю ему Смерти. Самоубийство – это его выбор.

Суицид.
Нельзя так больше!
Отдохнуть.
Спать.
Умереть.
Вот они – легион Ангелов-спасителей,
Ангелов Смерти.
Сотни маленьких белых звёзд –
Словно глаза матери,
Словно солнце в осколках –
Димедрол.
Тянутся ко мне
Через бесконечность космоса
Ласковые руки
Снежноволосой Красоты,
Обнимают,
Укачивают,
Уносят с собой
В сияющие вихри тишины.
Отец мой, Уриэль,
Я возвращаюсь домой.
Нельзя так больше…
Суицид.

27.10.99

Для тебя.
Только для тебя,
мой ангел, искушающий
меня жить.
Стряхни пепел былого,
обнажив огонь настоящего,
вознеси свою душу
сизым дымком
и развейся
среди звёзд.
Я буду
твоим ветром.
ОНА будет луной,
к которой устремятся
танцующие струйки
твоей души.
Вместе мы выключим свет
и ляжем на влажную
землю,
чтобы почувствовать,
как сквозь нас
пробивается всепоглощающая
жизнь.
Открой глаза и подумай –
ты ослеп
или снаружи ночь?
Время уходить ушло.
Постучим в эти двери,
но уже с другой
стороны.

14.02.02

Снова кидает луна свой урановый грошик в бездонную неба ладонь,
а город белёсо молчит слепыми губами дорог.
Звон фонарей растёкся по листьям, как снег.
Я засыпаю отважно, предвидя несбыточность dreams.
Герман вонзает мне в душу двенадцатый шип.
«Yes, of course!» – говорю я ему и замыкаю пальто.
Нет, мой отец не поймёт, почему я сегодня молчу.
Наверно, я мёртвая женщина в объятиях мёртвого стерео.
Но вот
ночь открыла глаза
и бросила даму треф в мои амбразуры.
Я не хочу просыпаться в этом дерьме.
Я говорю об этом,
я кричу об этом,
я прошу помощи,
но никто не слышит меня.
Наверное, я сделала музыку слишком громко.
Это плохая карма – жить наравне с богом.
На наш с ним этаж не доходят лифты.
«Well-well-well…» – говорит мне охранник ночного клуба, счастливо жуя
Doublemint в мои раскалиброванные зрачки.
У меня изымают мой снайперский взгляд и железное сердце, не прошедшее
металлоискатель.
Я безоружна.
Я слепа.
И только мой слух говорит мне, что всюду враги.
Соль, текила, лимон – и рюмкой по стойке! Заикнулось лазерное солнце в чёрном
лесу моего отчуждения. «I drink… I drink… I drink… your blood».
Спи, Кровавая Мэри.
Наш поцелуй не пройдёт бесследно.
Когда-нибудь все матери уходят на Берег.
И тогда отцы возвращаются домой налитые алкоголем как рассветная звезда.
Сколько ещё хватит терпения,
чтобы не замечать колосья, растущие внутри?
Родстеры покинули шоссе.
Великое Озеро пустует.
Ангелы поют блюз, и мои двери раскрыты.
Момент прошёл.
Она отстраняет меня.
Разочарование нахлынуло волной,
апеллируя к пустоте.
Нежность умирает, не позволяя сосредоточить взгляд.
Агония пронзила виски, и боль простит меня, если только ты позволишь мне
на минуту, хоть на миг
анатомировать твои мысли…
Разум плачет, отрекаясь от твоей груди,
но он слеп.
Мама, ты улыбаешься, отравив мою осень.
Блядующие кошки кричат: «kill-kill-kill» под черепицей моего мозга.
Разрежь меня, вынь аметистовые запреты.
Я жду имени Деструктора.
О, моя Луна, как ты прекрасна в перекрестье прицела ОЗУР!
Едва только я закончу,
боль пройдёт, и я смогу сказать –
я ненавижу тебя.
Текущий по венам неон.
Крыса, выгрызающая изнутри моё правое глазное яблоко.
Кость лопнула.
Мой гипофиз засеян стеклом.
Он выращивает креветок, и они поедают планктон гештальтов.
So hard…
My father, you can’t see…
Улыбающиеся волки…
Я люблю.
Время хочет напиться со мной,
но я курю только Winston Opium
и вырезаю из пальцев лёд.
Mein Herz brennt.
Первое правило клуба:
хотящий умереть за меня – примет бой.
…ибо она камень,
Ворон, ибо она – come on…
Я помню море, которого мне никогда не достичь.
«Он поднялся и увидел птицу, летящую под облаком. Она поклонилась Мастеру меча.»
Йог-сотот приветственно помахал руками, и одна показалась мне знакомой.
Так и есть – она когда-то росла из тела пастуха.
Я снова перевязываю твои раны, мой брат.
Купающие в хаосе младенцев.
Остановившаяся клепсидра чувствует на себе притяжение стен.
Бетон реверберирует холод.
Ждать – потому что.
Оживают ли сухие розы на железных стеблях?
Оживают ли стрельнувшие себе в лицо из Ремингтона-11?
Пациенты делают своё дело.
Они грустно молчат на пилатовскую луну.
Follow me…
Мои пальцы горят от колец, что дарят мне горные тролли, и я целую камни терпения.
Ждать – не люблю.
И всё же есть ещё люди, которые никогда не ставят точек в конце

19.09.02

Я боюсь проснуться и увидеть за окном снег.
Я боюсь открыть глаза и понять, что я одна
В мире, где падает снег.
Я боюсь ветра, стучащего в окно.
Что ему нужно в моём пустом доме?
Я боюсь, что мои друзья могут уйти.
Я боюсь, что мои враги могут умереть.
Потому что мне некого будет любить.
Потому что мне некого будет ненавидеть.
Я боюсь боли и боюсь лжи.
Я боюсь высоты,
Потому что мои крылья сломаны.
Я боюсь ждать
И уйти, не растратив себя.
Я боюсь, что жизнь будет длиться долго,
Слишком долго для того,
Чтобы я могла наслаждаться ею.

ноябрь 2002

Опять начало…
В который уже раз.
И даже любопытно –
а выйдет ли теперь?
Я смотрю в будущее,
но не могу не оглядываться в прошлое,
хоть и знаю:
оглядываться – плохая примета.

День Первый.
Бог, говорящий кому-то:
«Да будет Свет!»
Я, говорящая сама себе:
«Начало!»
Я, говорящая сама себе:
«Отрекись и пойми».
Ведь я – мир, убеждающийся
в бессмысленности ответов
на неправильные вопросы.

24.11.02

Звёзды в твоих ладонях.
Их жизнь так краткосрочна,
Что ты не успеешь сказать им
«Прости!»
Прежде чем они умрут.
Но какая разница?
Их вокруг миллиарды и миллиарды,
И те, что умерли,
Когда-нибудь вернутся,
Чтобы опять упасть
В чьи-то подставленные ладони.
Это просто снег…

28.11.02

Мне страшно,
и я не знаю, как побороть
этот страх внутри себя.
Я чувствую, что
Каратели уже стоят за
моей дверью,
и через момент
прозвенит звонок,
означающий моё поражение.
Это не смерть.
Смерть не страшна,
она ласкова и уютна.
Нет, Каратели придут
и принесут мне должное наказание,
которое я понесу
за несовершённое.
Что ещё я не сделала,
чтобы остановить
эту неотвратимую кару?
Я боюсь.
Моё сердце то замирает,
то начинает биться
о хрупкие стены рёбер…
Сейчас, вот сейчас
раздастся звонок…
Я чувствую их.
Они пришли за мной
потребовать свою плату.

3.12.02

#1

Она идёт,
и следы её,
словно кошки,
плачут за порогом.
Она молчит,
пьёт ментоловый чай,
курит мятные сигареты.
Она умеет играть в преферанс.
Она светла,
как моя печаль,
и прекрасна,
как ночь
за открытым окном.
Она глядит
и молчит,
и несказанные слова
виснут в комнате
сигаретным дымом,
оседая на стёклах
каплями дождя.
Накурено,
влажно,
за окном ливень,
почему-то кончается лето.
Она сидит
и молчит,
изгибая кошачье тело.
Был бы хвост,
он свернулся б вокруг
её мёрзнущих ног
в чёрных узких высоких туфлях.

10.12.02

#2

И вот она входит,
постукивая каблуками
по дубовому паркету
и скидывает шаль
и ставит старую
пластинку.
Музыка плывёт
и заполняет комнату,
растворяясь в тумане
за ночным окном.
Да, мы танцуем танго
на чуть скрипящем полу,
и она молчит
и выдыхает облачка пара
в холодный воздух осени.
Моя жажда бесконечна,
я ласкаю белую шею губами,
мысли мечутся как крысы по лабиринту,
из которого нет выхода.
Шаг, шаг, шаг, разворот.
Она изгибает спину
над моей подставленной рукой,
носок узкой туфельки
на высоко поднятой ноге
чуть блестит в лунном свете.
Героиня чужих рассказов.
Мои вены порваны
любовью, стремившейся к ней
из моего сердца,
и мы предаёмся страсти
в малиновом сиропе на полу.

14.12.02

#3

Взмах –
и крылья опадают.
Она смотрела мимо.
Падение.
Невозможность смерти.
Хруст костей.
Осколки и брызги.
Всё смешалось.
Она идёт сквозь ничто.
Иглы.
Тонкими каблучками
по горячему асфальту.
Путь только один.
Разорви и выпей меня.
Мои мозолистые руки,
моё мозолистое сердце.
Запелёнутая в ткани
и умащённая маслом,
я словно гость на пиру,
последний деликатес,
весь смак которого –
в его сопротивлении.
Говорят – покорно опусти голову,
говорят – не перечь,
говорят – подчинись.
Я рву паутину
собственных желаний
в не-желании быть
одной из миллиардов,
гордящихся своим позором
индивидуальности.

29.12.02

#4

И она разложила ножи
По своей непонятной ложбине.
Я бегу от погони во сны.
Я затачиваю карандаши
На убийство банальных иллюзий.
Я стучусь в твои двери, мой брат.
Поджигаю осенние листья
И дышу горькой смертью тепла.
Отворите же шлюзы голов,
Я войду как индийский прилив,
Я скажу вам…
А впрочем, наверное, ждать –
Это лучшее, что я могу.
Мой Отец, он приходит во тьме,
Он ложится на красный песок,
Накрывая меня своей тенью,
И его мёртвый глаз
Смотрит сквозь занавески окна.
Лифт захлопнулся.
Она входит без стука,
Но она позвонила вчера,
Чтоб застать меня дома сегодня.
А я в парке, курю сигареты,
Сыплю пепел в сердечные раны
(говорят, это очень полезно,
помогает от всякой заразы).
Я прекрасно знаю о том,
Что она никогда не уходит
Без добычи. А значит,
Кто-то нынче умрёт в моём доме.
Может, кошка.
…Её острые каблучки.

11.03.03

В сумраке маскарада
Чёрно-белая маска.
Девушка, подождите.
Девушка, подождите!
Я…
Я Вам очень рада.
Вы моё преступленье,
Моё очарованье,
Мой кумир,
Только…
Не снимайте маску.
Я Вас боюсь.
Тонкие руки,
Хрупкие кости,
Длинные ногти,
Красные губы.
И чёрно-белая маска,
Под которой не видно глаз.
Хотите,
Я отдам Вам
Всю поэтику речи
Моей,
Мой искушающий Демон,
Мой иссушающий Демон.
Я нежно касаюсь ртом
Бритвенно-острого края
Вашей загадочной маски.
Девушка! Девушка, знаете,
Кажется, я влюблена
В рыжие локоны,
В костюм Брунгильды,
В Ваши рубины,
В ласковые изгибы
Переплетшихся линий,
Чёрных и белых,
На маске, которой скрыто
Что-то ужасно прекрасное.
Может быть,
Ваши глаза.
Послушайте! Я
В костюме Чёрного Арлекина.
Ваш недоступный Дьявол,
Ползущий к Вам по ковру.
Больной,
Умирающий,
Сумасшедший.
Я Ваша невозможная любовница.
Буду тушить свечи
Поцелуями
И обнимать
Ваше гибкое тело,
Ваше кошачье тело,
И только во тьме,
Что придёт к нам позже,
Я, может быть, осмелею,
Пробегусь холодными пальцами,
Ища, где кончается маска,
Чёрно-белая маска,
Которую можно снять
В первую брачную ночь.
И что же будет
Под маской?
Может,
Ни светлых глаз,
Ни нежной кожи,
Ни горячей плоти,
Лишь туман,
Сумрак маскарада.
Без него не существует
Этих лиц
И тел,
Только бесплотные тени,
Исчезающие в полночь,
Когда бьют часы,
И актёры снимают маски.
Девушка, подождите!
Пожалуйста, я прошу Вас,
Не надо…
Я Вас боюсь…
Пока ещё
Нет двенадцати,
И туфелька
Не потеряна,
И бальное платье
Всё так же роскошно,
И музыка танго
Тихонько слышна.
Стоим на балконе.
Немного тревожно
И запах магнолий,
И запах магнолий,
И запах магнолий…
Луна.
Пахнет магией.
От перевозбуждения
Словно бы искры.
В воздухе.
Шерсть на загривке
Стоит дыбом.
Я улыбаюсь
Вашей загадочной
Маске.
Зубы белеют.
Вы улыбаетесь мне.
Девушка! Девушка, знаете,
Кажется, я влюблена
В лилейные плечи,
В гордую спину,
В птичьи движенья,
В игру тьмы и света,
Сливающихся в объятьи
На гранях
Уже любимой мною
Маски,
Которая обращается
Ко мне
Так благосклонно
И внимательно.
Что если Вы мне
Кажетесь?
Что если Вы мне
Снитесь
В грёзах на стыке ночи
И ночи?
И я бегу
За Вами
По гулким
Бальным залам,
По лаковому паркету,
По сумрачным коридорам,
Сквозь анфиладу дверей.
Гонюсь
За призраком
В красном платье,
Брунгильдой в поясе Силы,
За той сиятельной маской,
Скрывающей под собою
Что-то влюбляющее,
Что-то пугающее,
Что-то желающее
Раскрыться,
Оставшись
При этом в тайне.
Вы невероятны!
Вы мне близки.
Девушка, подождите!
Слышите – это наша
Мелодия,
Это наш танец.
Кружимся в снежном вихре
Из лепестков магнолий,
Я ласкаю Вашу шею,
Ваш идеальный затылок,
Я нащупываю завязки,
Я нежно снимаю
Вашу чёрно-белую маску,
Смотрю…

7-9.04.03

И разбитые,
Словно в танце кружащиеся,
Мысли мои,
Падающие в никуда
Каплями –
Как в клепсидре –
Звонко считающие
Жизни моей протяжённость;
Робко стучащийся Рок.

25.07.03

Я подставляю ладонь
под падающие листья.
Я жду.
Проходит ночь, и я ложусь спать.
Кто должен прийти?
Я не знаю.
Мир чёрен, как ворон,
И город сутулится, щерится.
Я жду.
В одиночестве мёрзнущих пальцев,
И в видимом вздохе,
И в инее –
Что-то такое, что приближается.
«Something In The Way…»
Я просыпаюсь и чувствую –
Настал последний день.
Я смотрю в зеркало,
И кто-то оттуда смотрит на меня –
Пристально, изучающе.
Готова ли я к тому, что произойдёт?
…Я подставляю ладонь
Под первые снежинки.
Наверное, это зима.

11.11.03

Тихо и грустно, и я целую тебя в губы,
В лоб и глаза, и горячие руки твои,
И нежную шею, и волосы…
Ты мне всего лишь снишься.
Милая, милая!

11.11.03

Мне кажется, что-то случилось.
Я прохожу мимо,
И я оборачиваюсь,
И я останавливаюсь,
Чтобы посмотреть на меня через стекло.
Я смотрю на себя,
Пью холодное пиво,
И мне непонятно,
Почему же я прохожу мимо, глядя на себя через стекло.
Оборачиваюсь и смотрю,
И не могу удержаться, чтобы не подойти
И не притронуться
К моей горячей руке, сжимающей
Холодную бутылку.
Притронуться сквозь стекло.
И я понимаю,
Что это не я,
А просто отражение в других глазах.
В глазах, которые смотрят на меня.
Вот что такое – убить с первого взгляда…

19.12.03

Летать – это так непросто.
Мне хочется жизни, но если она против?
Дурацкая тоска, её ничем не запьёшь.
Мне надоело грустить – что бы мне с этим поделать?
А кто-то ждёт моего письма, и я не могу отказать.
Я надрезаю душу, чтобы чем-то окрасить строку.
И всё равно – не цепляет.
Моя горячая кровь превратилась в воду.
Я превратилась в камень.
И что-то о неотвратимости разочарования.
Иногда этот мир слишком сильно задевает меня.
И мне ничего не остаётся, как быть камнем.

10.02.04