АНГЕЛЬСКИЙ ПОКЕР

1. «Окна замурованы…»
2. Ветру, с ненавистью («Волк. Я на краю…»)
3. «Брови разлётом…» (Тэриону)
4. «Избави Бог чужой судьбы…»
5. «Собраны уже травы…»
6. «Не закройте мне этого света…» (Чису)
7. «Помолитесь, люди, обо мне…»
8. «Забубённая душа…» (Яне Соловьёвой)
9. «Когда-нибудь я снова улыбнусь…»
10. «Через боль – и в боль…» (Ветру)
11. «Как-то слишком чиста…» (Марку Яновскому)
12. «Брошена…»
13. Вариации а ля Сергей Дозорин («Истаивают свечи…»)
14. «Белый снег как белый саван…»
15. Посвящения Ольге
16. «Бредущие через годы…»
17. Ангельский покер («Опять изрезаны вены…»)
18. «Я не умею писать о любви…» (Д.Еловскому)
19. Небесная лестница («Я на небесной лестнице…»)
20. «Господи, отворяй!…»
21. «Утыканная копьями грехов…»
22. «Безумие! Красное пламя волос…» (Дане)
23. «Затянутые в кожу…»
24. «Режут трамваями…»
25. Скучно («Чёрные лезвия ночи…»)
26. «Ты никогда не смеялся…» (Морозову Владимиру)
27. «Не стучавшийся в дверь, не глядящий…» (Одинокому Волку)
28. «С пальто отряхивая снег…»
29. «Льдинкой кружится…» (О.Б.)
30. Горе («Когда умирали герои…»)
31. «Ну, вот и кончилась игра…»
32. Елена («На площади танцуют комедьянты…») (H.Bournow и Е.Смирновой)
33. «Охота разбить и разрушить…» (Ольге Хоботовой)
34. «В комнате накурено…»
35. «Птица моя…»
36. «Когда открылась Эта Дверь…»
37. «Обвяжи моё сердце травами…» (Янке)
38. «Вспомни обо мне – и я умру…» (Янке)
39. «Разорву деревянные сети…» (Янке)
40. «Забыла прошлое…» (Янке)
41. «Печали и боли забытая правда…»
42. «Нет, не ей меня целовать…» (Янке)
43. «Сизый туман сигаретного дыма…» (Янке)
44. Король-Ворон («И так протекали семь длительных лет…»)
45. «Я чувствую голод по горным лугам…» (Янке)
46. «Верь мне, родная, верь мне…» (Юлиане Гринёвой)
47. «Тяжёлые остовы тел…» (Морозову Владимиру)
48. «Всё удалось – тонких пальцев излом…»
49. «Они умирают, и их не понять…» (Никитé и Андрею С.)
50. «Попросила бога тебя пасти…»
51. «Я тебя, стервозу, заломаю…»
52. «Мне этот голос дьявольски знаком…» (О.Б.)
53. «Фанту глотнув из бокала…»
54. «Рассыпь меня тысячезвёздной солью…»
55. «Я пальчиком рисую образ мой…»
56. «За тебя я всё перетерплю…»
57. «И мы с тобой уж сотни тысяч лет…»
58. «Любить тебя, меня не ждавшую…»
59. «Повзрослели как ясны солнышки…»
60. Не ты, родная («Меня травы в путь провожали…»)

Окна замурованы,
Двери на замке.
Даже крылья скованы…
Дырка на виске.
В бледность пальцев спрятана
Рана алых губ.
За кого сосватана,
Кто с тобою груб?
Глаз прищур озлобленный,
Плотно сжатый рот.
Да, Он был особенный,
Значит – Он умрёт.
И гулять бы вдовушке,
Радовать сердца,
Но горят в головушке
Девять грамм свинца.

23.09.1999

Волк. Я на краю.
Ветер, ты не спас.
Снова дань свою
Смерть взяла у нас.
Сколько можно?! – Волк –
Грозный пал в Аид,
Глас войны умолк,
Тишина стоит
(Хрупкое стекло).
С корабля – на бал.
Ветер, всё прошло.
Ты отвоевал.

23.09.1999

Тэриону (Михаилу Иванову)

Брови разлётом.
Кто там,
За этим зелёным стеклом?
Излом
Гóря в чёрных зрачках
И в губах,
Яростно сжатых.
Сонмы горбатых,
В поклонах согнутых спин
Ангелов. Ты один
Без крыльев и прям, как стрела.
Заметила, подошла,
Не вспомнив
Опасности лета. Друг другу ладони
Дав, познакомились. Сизый дым
Вился вокруг. Ты казался таким молодым,
Отринувший Бога. (Чудак-человек!)
Снег, снег, снег
В середине июля…

28.9-1.10.1999

Избави Бог чужой судьбы…
Навесь на сердце злость.
Не каждый день в друзей гробы
Я забиваю гвоздь.
Как жалко, но билеты в рай
Купить не суждено.
«Под крики серых птичьих стай»
Пью красное вино:
За тех, кто умер, кто не смог,
За тех, кого не ждут,
За тех, кто знает слово «Бог»,
И тех, чей дом в Аду…
Так много их, но вот беда –
Почти что пуст бокал.
Ушло вино, ушла вода,
Ушёл, быть может, навсегда
И тот, кто гвоздь вбивал.

3.10.1999

Собраны уже травы,
Которые их отравят,
Выкованы стрелы,
Которые их погубят,
А им всё равно – гадают:
«Любит или не любит?».
Это важнее Смерти,
Это страшнее Бога.
«Любит или не любит?» –
Знать бы наверняка.
«Старый, где здесь дорога,
Та, что до большака?»
«Любит или не любит?
Будет ли так жесток?»
И до конца осталось
Только четыре раза.
Падает лепесток
Словно хрустальная ваза…
«Любит или…»

8.10.1999

Посвящается Чису (Эдуарду)

Не закройте мне этого света,
Это был мой последний приют.
Но – звук выстрела вместо ответа…
Я же знала: кого-то убьют.
Стёкла мутные – вдребезги! Вот он –
Небосклон, небосклон, небосклон.
Кто следил за последним полётом
И падением? Низкий поклон
Всем ушедшим из бренности в боги,
Разорвавшим сплетенья оков.
Путь прямой. На окольной дороге
Ни терновника нет, ни цветов.

10.10.1999

Помолитесь, люди, обо мне,
Распахните тысячи дверей.
Вырастают крылья на спине.
Смотрит город тысячью огней.
Стонет город тысячью гудков.
Плачет город тысячью окон.
Запертый на тысячу замков,
Боже, как завидует мне он!
Шлюха-ночь по улицам идёт,
Предлагая каждому свой грех,
Но трещит осенний тонкий лёд,
И звенит безумный детский смех.
Город мёртво скалится во мгле.
Встал над ним прыщавый лик Луны.
Пьяный и сидящий на игле
Город спит и видит злые сны.

24.10.1999

Яне Соловьёвой

Забубённая душа,
Распропащая.
До чего ж ты хороша
Настоящая.
Брови – соболем, глаза
Словно омуты.
Попадёт твоя краса
Да к другому-то.
Эх, не тронь венка, не тронь
Лён с ромашкою.
Заплетёшь волос огонь
В косы тяжкие.
Коль клялся тебя любить
Наречённую,
Мужем будет крепко бить
Плетью конною.
А пока сладки как мёд
Губки девичьи,
Для тебя весь хоровод –
Расцаревичи.

29.10-17.11.1999

Когда-нибудь я снова улыбнусь.
Когда-нибудь… Когда вернётся время
Ушедшее, и посветлеет грусть
Глубокая – от расставаний с теми,
Кто был мне дорог. Сколько их ушло
В туманы за пределы ночи…
Смотрю сквозь непрозрачное стекло,
Забвение порвать пытаясь в клочья
И вспомнить лица через бездну лет,
Но между мной и прошлым – шаткий мостик.
Тепло души пронзает яркий свет.
Опять с Судьбой на жизнь играю в кости.
Один патрон – и пять сухих щелчков
Курка взведённого. И здесь я проиграла.
Не надо синтетических цветков!
Мне и живой – живых не доставало…

29.11.1999

Владимиру Морозову (Ветру)

Через боль – и в боль
Пропадай навек.
Во свою юдоль
Через сотни рек,
Через кровь – и в кровь
Выплыть – только для…
А моя свекровь –
Мать-сыра земля.
Через плоть – и в плоть
Синий лёд клинка.
Слишком горд? Погодь,
Подожди пинка.
Через мозг – и в мозг
Прежних дум хрусталь.
В душном сне мимоз
Утопи печаль
Через смерть – и в смерть
Тех чужих ребят.
Надо так суметь –
Полюбить тебя
Через гроб – и в гроб
(Как в дверной проём)
Надо сделать, чтоб
Всё равно – вдвоём.

14.12.1999

Марку Яновскому

Как-то слишком чиста…
Подарите мне тьму!
(За окном пустота)
Я её подниму
И на плечи взвалю.
Жаль, что жизнь так быстра.
Может быть, я люблю,
Но, поверь, как сестра.
Жаль, что смерть так близка.
Нет ни шанса у нас.
Пистолет у виска
Ошибётся лишь раз.
Веришь в силу мою?
Ну же! (Бритва остра…)
Может быть, я убью,
Но, поверь, как сестра.

29.11.1999

Брошена
Словно камень в тихий пруд.
Прошлого
Так не хочется вернуть.
Соткана
Будто саван на гробах.
Вот она –
Чёрно-белая судьба.
Сомкнуты
Послесмертною тоской
Омуты
Глаз.

3-4.01.2000

Истаивают свечи
На золото тепла.
А может, было б легче,
Когда б я умерла?
Пластмассовые ветки,
Сосновые гробы…
А так – опять таблетки
И острые шипы.
Моей судьбы протектор
Почти что минул топь,
Но тормознул инспектор
По имени «Любовь»,
И вязнет внедорожник
Во влаге дождевой,
А маленький безбожник
Смеётся надо мной.
Стрелой Амура в шине
Торчит дюймовый гвоздь,
А свечи на камине
Роняют воска гроздь.

7.01.2000

Всем «чеченцам» 1995-1996 года.
Спецу, Ветру и группе «Крэк».

Белый снег как белый саван.
Чёрный город – чёрный сон.
С запасных путей составом
Груза 200 едет он.
Топчут белый снег ногами,
Льют горячий красный смак.
Над солдатскими гробами
Вознесён российский флаг.
Истончившиеся лица
Въяве встретивших войну.
Что теперь парнишке снится
В тесном цинковом гробу?
Взрывы бомб и треск винтовок,
Враг жестокий впереди
Или снег как брачный полог
На девической груди?
Тепловоз глотает мили,
Злой, скорбящий и немой.
Наконец-то отпустили
В увольнение домой.

7.01.2000

-1-

Уходя, не задувайте свечи –
Ольга не любила темноту.
Вот она, накинув шаль на плечи,
Смотрит отрешённо в пустоту.
За окном постанывает ветер,
Покрывая разум коркой льда.
Кажется ли при неярком свете,
Что она безумно молода
Или, в злой игре огня и тени,
Что она стара, как этот мир?
Тонкий запах комнатных растений
И уютный мамин кашемир.
Ольгины глаза укрыла память
Чёрным крепом крышки гробовой.
Вспомни, как несложно было ранить
Безмятежно-добрый их покой.
Все мои желания разбились
В эту смертоносную весну.
Уходя, не выключайте «Битлз» –
Ольга не любила тишину.

7-12.01.2000

-2-

В чёрные просторы
Ольгиного сна
На безумной скорой
Мчится Сатана.
В окна наблюдает
Жёлтый лунный глаз,
Как над Ольгой тает
Животворный газ.
На багряном фоне –
Бледный Ольгин лоб.
А в магнитофоне
Щёлкнул автостоп.
Ищет мост и броды
Возбуждённый мозг.
С канделябров в воду
Истекает воск.
Стопка «Bloody Mary» –
И на небеса.
За окном в вольере
Воют голоса.
Смерть танцует в паре
С Жизнью, чуть дыша.
Мечется в кошмаре
Ольгина душа.
Сатана на ушко
Шепчет ей: «Come back!»
Капают в подушку
Из сомкнутых век
Слёзы…

12.01.2000

-3-

Закройте форточку – ей сквозит.
Включите лампочку – ей темно.
Уйдите, девушка. Ваш визит
Совсем некстати. Ей всё равно.
Завязан галстук на три узла,
На джинсах стрелки, пиджак в крови.
«Откуда, Оленька, ты взяла,
Что это маски чужой любви?»
По подоконнику дождь стучит.
На шее Ольги затянут бант.
Она в экстазе. Она молчит.
В квартире музыка «Kovenant».

14.01.2000

-4-

Нет никого в этом мире.
Пахнет корицей и сном.
В Ольгиной старой квартире
Мёртво молчит телефон.
Кактусы на шифоньерах,
Флоксы и даже лимон.
Окна в зелёных портьерах.
Мёртво молчит телефон.
Книги, пластинки, кассеты,
Видеомагнитофон.
Оленька, милая, где ты?
Мёртво молчит телефон.
Зеркало в ткани («Алиса…»),
Лампы с обеих сторон,
Не говорит телевизор,
Мёртво молчит телефон.
Ольга ушла. В этом доме
Звук её смеха умолк.
Что мне в её телефоне?
Вдруг раздаётся звонок.

– Алло?
– Здравствуйте, это Ольгина мама. Могу
я поговорить с Ольгой?
– Простите… Она умерла.
Гудки.

17.01.2000

-5-

Я войду незаметно, как вечер,
Так тихонько, как только смогу,
И на Ольгины хрупкие плечи
Осторожно наброшу тоску.
Ольга ждёт. Я её не тревожу,
Пряча в шторах свой ангельский лик.
Только пламя на бледную кожу
Уронило оранжевый блик.
Ольга спит. Её сон бесконечен,
И в молчаньи стоит тишина.
Всё как раньше: шампанское, свечи,
Белоснежный рояль у окна.
Всё как раньше: хрустальные вазы,
По-осеннему злые цветы.
Ольги нет. Надвигается сразу
Необъятный покров темноты.
Всё прошло. Я уйду, незамечен,
Не стучась и не скрипнув доской.
Ведь на хрупкие Ольгины плечи
Смерть набросила вечный покой.

11.10.2001

Бредущие через годы
И навсегда разделённые вёрстами.
Стучавшиеся в чужую дверь. «Кто ты,
С кровавым ртом и очами развёрзтыми,
С костями в мешке?»
Не смотри на него, пожалуйста!
Безумие на разуме как пенка на молоке.
Сколько же нам осталось-то
Ждать в темноте?
Не уходи, не отпускай мою руку.
Помните: на плите
Кровь как поруку?
Я помню всё: Ветра,
Похоронные свечи берёз,
Яму один на два метра
И два в глубину. Но разве всерьёз
Я тогда убивалась
На мёртвой груди Свободы?
Помните, что нам от неё осталось?
Бредущие через годы.

16.01.2000

Опять изрезаны вены
И белый снег на щеках,
И покидающих сцену
Несут уже на руках.
В тоске земной круговерти,
В грязи вселенский трущоб
Седые Ангелы Смерти
Целуют ласково в лоб.
Они стоят в изголовье
Моих последних причуд,
И снова долюшка вдовья
Да горе спать не дают.
Оделась в занавес сцена
Спиной к пустынным рядам.
О, как чертовски-бесценно
Каре из пиковых дам!
Играю с Господом в покер
На время жизни. Он плут.
И улыбается Джокер –
Мой Ангел Смерти и шут.

2.02.2000

Дмитрию Еловскому

Я не умею писать о любви.
Я ненавижу её! Но послушай,
Тело моё пополам разорви,
Вынь разлагающуюся душу.
На, посмотри вот, какие следы
Адские когти любви оставляли.
Всё здесь лохмотьями. Может быть, ты
Сможешь помочь мне? А впрочем, едва ли.
Нет, не заштопать, как старый носок,
Не залатать, как дыру на простынке.
Сыплются мысли как чёрный песок
В яму на гроб. По душонке поминки.
Кто же в убийстве её виноват?
Чьё же лицо у любви этой было?
Твёрдые губы, задумчивый взгляд…
Чёрт побери, да ведь ты это, милый!

8.02.2000

Я на небесной лестнице.
Пепел, бычки, плевки.
Поступи дробь-предвестница,
Грязные сапоги.
Вся позолота выцвела,
Путь же как прежде прям.
На расстояньи выстрела
Запах помойных ям.
Кто ж к тебе, Боже, тянется,
Кто в тебе видит свет?
Нищие духом пьяницы,
Бабки на склоне лет?
Рай божий грязной простынью
Стелется над землёй.
Той же чеканной поступью
Ангелы рвутся в бой.
Бледные лица хроников
Сотен и сотен бед.
Кто ж это их, дальтоников,
Бросил на красный цвет?
Все же падут, как лютики
Кланяются косе,
Если придёт, как в мультике,
Дьявол во всей красе.

10.02.2000

Господи, отворяй!
Накрест забита дверь.
Да и таким ли в рай?
Молчу как убитый зверь.
Думать пора над тем,
Что же сказать Петру.
Дьявол! как много тем.
Может быть, отопрут.
Ну-ка, Петрух, пусти.
Я ведь не так грешна.
Ладно, Господь, прости,
Выпей со мной до дна.
Ангельская рука
Вход стережёт в сады.
«Заперт на три замка
Рай для таких, как ты».

10-11.02.2000

Тем, кто не смог умереть

Утыканная копьями грехов,
На спущенных лечением колёсах
Качусь во тьму неведомых веков
К прохладе рек, теплу песчаных плёсов.
Присыпанная белым порошком,
Глядящая за грань другого знанья,
Нетвёрдым по-младенчески шажком
Иду навстречу яркому сиянью.
«Ну дайте же мне тихо умереть!»
Глаза врачей глядят неумолимо,
И остаётся жалобно смотреть,
Как утекает величаво мимо
Иллюзия несбывшихся смертей.
Я снова здесь. Усталая обида.
Зачем спасать потерянных детей,
Сознательно идущих к суициду?

16.03.2000

Ольге Малашенко (Дане)

Безумие! Красное пламя волос
И нежное тело.
Словно прирос
Взгляд. Я не хотела
Тебя обижать.
Хрупкая, как цветок.
Ждать, целую вечность ждать
Через поток
Мыслей и чувств. Тепла
Киловатты – тебе, единой.
Прости, я не смогла
Родиться мужчиной.

13.04.2000

Затянутые в кожу
Последним писком моды,
Звенящие металлом
Серёжек и цепей,
Они идут по жизни,
Насильники природы,
И каждый словно богом
И господином ей.
Забыв про все обеты,
Плевав на все законы,
Смеявшиеся в мраке
Анархии весны,
Тупей, чем мумийтролли,
Злобней, чем лепреконы,
Стоящие без страха
Противу всей страны.
Истоптаны газоны
Тяжёлыми шипами,
В асфальте как напалмом
Оплавлен чёрный след.
Идут конкистадоры,
Возвенчанные в пламя,
И пишут своё имя
Во прахе тысяч лет.

13.04.2000

Режут трамваями,
Топчут прохожими.
Тропы протаяны,
Тропы прохожены.
Чистою простынью,
Словно постеленный
Знатному гостю, но
Плохо отбеленный
Тонкими пальцами,
Серыми крышами,
Стянут на пяльца и
Крестиком вышитый
Мир чёрно-снежный,
Мир – белые сумерки,
Словно надежды
И страхи все умерли.
Новыя снеги –
Запрет объективности.
Всё шито-крыто
Покровом невинности.

13.05.-7.06.2000

Чёрные лезвия ночи
Режут меня на куски.
Даже пощады не хочет
Жизнь от смертельной тоски.
Ветер холодный приносит
Белые розы на стол.
Скучно. За окнами осень,
Пиво, дожди, рок-н-ролл.
Скучно. За окнами небо
В серых развалинах туч.
Пыльная быль (или небыль?)
Заперта кем-то на ключ.
Память в агонии солнца
Видит предвестье беды,
А из-под крана не льётся
Струйка горячей воды.
Бензопилой неответа
Писем и весточек нет.
Старость. В награду за это –
Грелка и клетчатый плед.
Острые иглы разлуки
Татуируют мозги.
Скучно. Подохну со скуки.
Или, быть может, с тоски.

6.06.-7.06.2000

Морозову Владимиру

Ты никогда не смеялся
Грустью поникших плечей.
Время ушло. Ты остался
В городе белых ночей.
Кажется, я позабыла
Словом разбить тишину.
Что-то на сердце уныло.
Может, на ту же луну
Смотришь и ты сквозь туманы
Невских пустых берегов.
Я всё забуду. Я стану
Пленницей белых снегов.
Что же, всего было мало?
Помня о мнимом добре,
Я на коленях стояла
В траурном том октябре,
И целовать было тщетно
Узкие губы твои.
Я в первый раз безответно
Ветру призналась в любви.

28.09.2000

Одинокому Л.А.А., Волку

Не стучавшийся в дверь, не глядящий
Сквозь разбитые стёкла небес,
Неулыбчивый, странно молчащий
Тёмный ангел, задумчивый бес.
Золотая померкла корона,
Складки пыльные свёрнутых крыл.
У подножья высокого трона
Я молчала, а ты всё забыл.
Встань! Раскинь онемевшие руки,
Крикни голосом медной трубы!
Ты зачем умираешь со скуки
И сдаёшься врагу без борьбы?
Улыбнись! Я тебя полюбила
Не за скорбь изогнувшихся губ.
Да, я помню, как всё это было.
Ты был молод, и весел, и груб,
И отчаянно-злобен в оскале
Белоснежных по-волчьи зубов.
Эти хищные зубы ласкали
Горечь ранее сказанных слов –
Твой отказ от меня, неимущей.
Это общая наша беда.
Не хотевший меня, не зовущий –
Не получишь любви никогда.

5.10.2000

Посвящается кареглазому

С пальто отряхивая снег,
Вошёл, задумчивый и строгий,
Остановился на пороге
Мой самый лучший человек.
Шуршание промокших крыл
Сушить повесил у камина,
Глядел на розы и картины
Как будто долго здесь не был.
Присел на краешек скамьи,
Сияя карими глазами,
Смотрел задумчиво на пламя,
В ладони пальцы взяв мои.
И многочисленные дни
Текли неторопливо мимо.
У чуть горящего камина
Мы были всё ещё одни.

10-11.10.2000

Посвящается О.Б.

Льдинкой кружится
В бокале луна.
«Я не настойчив,
Но – выпьем до дна!
Нынче впервые
Ты входишь сюда.
Я уже стар,
Ты всегда молода.»
«Разве за этим
Пришла я сейчас?
Помни, что времени
Мало у нас.»
«Что ж… Ты чуть-чуть
Огорчила меня.
А не станцуем ли
Танго огня?
Дай мне обнять тебя
Хоть один раз.
Я – чёрный бархат,
Ты – красный атлас.»
Музыка танго
Тихонько слышна.
Льдинкой застыла
В бокале луна.
Мыслей, движений
И снов круговерть.
В паре танцуют
Покойник и Смерть.

4.12.2000

Когда умирали герои,
Ходила за синее море,
Ходила по белую зиму,
Но в дом принесла только горе.
И горе лежало на печке
Да пело солдатские песни,
Плело свои рыжие косы
(Их не было в мире чудесней).
Я горю вязала носочки,
А горе играло на скрипке,
И не было в мире чудесней
Его лучезарной улыбки.
И всё б хорошо, но однажды
К нам Странник вошёл запоздалый,
И горюшко срезало косы
Да в степь вместе с ним убежало.
Я плакала денно и нощно,
И в рубище, с чёрной клюкою,
Повесив котомку на шею,
Пошла за своею судьбою.
В пыли на дороге искала
Следы босоногой беглянки.
Кидали мне корки и деньги
Румяные девки-селянки.
И только у синего моря
На доски пустого причала
Я вышла, уже не надеясь,
И горе своё повстречала.
А горюшко с камнем на шее
Молилось пред близкой бедою,
Шагнуло в зелёные волны
И скрылось тотчас под водою.
Лишь белая пена ласкала
Тяжёлые рыжие косы.
Лишь чайка меня понимала,
Да ветер осушивал слёзы.

25.12.2000

Ну, вот и кончилась игра.
Осталось только пить и плакать.
Хотелось рвать узор ковра,
Бежать в октябрьскую слякоть.
Хотелось жить одним тобой,
Забыв, что ты – всего лишь пешка.
Хотелось – смерть, хотелось – бой,
Хотелось знать, орёл иль решка.
Но кто-то отворил окно.
Пахнуло сыростью и смрадом,
И я узнала – вот оно,
Несчастье, что ходило рядом.
Настала смутная пора
Забыть любовь и состраданье.
Ну, вот и кончилась игра.
Мой банк, messir. И до свиданья.

25.12.2000

Посвящается Helene Bournow и Елене Смирновой

На площади танцуют комедьянты,
Мелькают ленточки, шнуры и аксельбанты,
На паперти воркуют побирушки,
Гремя алтынами и пятаками в кружках,
Звенят бубенчики, ругаются торговки,
Стучат высоких каблучков подковки,
И среди хаоса банальности Вселенной
Идёте Вы, Прекрасная Елена.
О, я за Вас не дал бы и полушки,
Ведь Вы бесценная, Вы в самом деле душка!
Поправив за ухо свободу рыжей пряди,
Со льдом в душе и огоньком во взгляде,
Голубоглазая, простите мне причуды.
Для Вас – хоть с неба звёзды, хоть салюты,
Хоть горы золота, хоть чудеса природы…
Но не просите одного – моей свободы.

25.12.2000

Ольге Хоботовой

Охота разбить и разрушить
Глубины ореховых глаз.
Не хочешь ни видеть, ни слушать
Мой очень короткий рассказ.
Оскалясь ехидно-глумливо,
Как гурии в райских садах,
Ты ножкою нетерпеливо
Качаешь туда и сюда.
Взгляни же, не строй недотрогу,
По-ханжески пряча свой блуд.
Поверь мне: всего лишь немного,
И юные годы пройдут.
Ты станешь морщинистой стервой –
Корсеты, диеты, крема,
И кто был последний, кто первый,
Не вспомнишь уже и сама.
Пока ты свежа и румяна –
Живи, наслаждайся, люби!
Не прячь своих грёз полупьяных
В ореховой этой глуби.

26.12.2000

В комнате накурено,
В комнате темно.
Где-то эхом слышится
Музыка «Кино».
Лучшее шампанское
Выпито вчера.
Дочиста подъедена
Красная икра.
От свечей на скатерти
Парафин и гарь.
В голове болтается
Водочная хмарь.
На столе огурчики,
В рюмках горький яд.
Мы с тобою пьянствуем
Третий день подряд.
Ты пускаешь кольцами
Сигаретный дым,
Споришь, что останешься
Вечно молодым.
Воротник расстёгнутый,
Галстук под столом…
На бордель похожим стал
Мой девичий дом.
Как же не хотела я
Вот таких гостей!
На полу валяется
Смятых простыней
Шёлк.

26.12.2000

Птица моя,
Твои крылья для Ветра.
Мне ли держать
Твою вольную душу в плену?
В те ли края,
Что тобою воспеты,
Будешь бежать,
Объявляя погоде войну?
Я остаюсь.
Только тебе поможет
Ветер-игрок,
Ветер, любимый тобой.
Милая, пусть
Ласково гладит по коже
Острый клинок,
Тонкий клинок голубой.
Птица моя,
Ты, наверно, не вспомнишь
Тех, кто внизу.
Остаётся смотреть на тебя,
Грусть затая.
Я тебе – небо и помощь, –
Всё принесу,
Чёрная птица моя.

23.04.2001

Когда открылась Эта Дверь,
Я радостно пошла навстречу.
За ней был долгий яркий день,
А здесь уже сгустился вечер.
Шагнув в запретный тёплый свет,
Сказала: «Буду здесь вовеки»,
И солнце было – красный цвет,
Светя сквозь сомкнутые веки.
Но кто-то крикнул: «Тень пришла!»
Раздался звон и гром из пушек,
И словно острая игла
Кольнула яростную душу.
Из раны тёк томатный сок
В подставленные чашей руки,
И чувство навалилось вдруг
Усталости и смертной скуки.
Я лишь хотела быть из тех
Одной, кто жил за Этой Дверью…
Раздался звонкий чистый смех:
«Нет никакой пощады Зверю!»

23.04.2001

Янке

Обвяжи моё сердце травами,
Мягкими и лукавыми.
Напои меня ядами и отравами,
Горькими и кровавыми.
Брось в огонь моё сердце дикое –
Не боюсь его крика я,
Чтоб оно никогда не тикало,
Моя нежная и великая.
Утопи его, стопудовое.
Пусть пойдёт ко дну, как свинцовое.
Подари мне другое, новое,
Шёлковое и парчовое,
И используй его как игольницу –
Пусть помучится, поисколется.
Пусть поймёт оно, моя горлица,
Что такое любовь–вольна вольница.

23.04.2001

Янке

Вспомни обо мне – и я умру.
Я всего лишь плод твоих фантазий.
Ты развеешь на морском ветру
Кладбище моих своеобразий.
Ты сожжёшь тетрадь моих стихов
И посолишь тёплым пеплом воду,
В колыбели мягких трав и мхов
Упокоишь душу морехода.
Белокрылых чаек лёгкий смех
Режет на кусочки грусть-тревогу.
Ты меня скрывала ото всех,
Предъявив как пропуск только Богу.
Лучше б ты забыла про меня,
Пенная морская Афродита,
На янтарный камень променяв
Чёрное колечко гематита.

18.05.2001

Янке

Разорву деревянные сети,
Разобью, размечу лён оков
И на плечи округлые эти
Брошу плат из февральских ветров.
Закую эти пальцы и руки
В среброснежные кольца зимы.
Ты почувствуешь адовы муки
Как объятия сладостной тьмы.
Разомкнёшь свои алые губы,
Кинешь вздох как серебряный грош,
Поглядишь на снега и уступы
И уйдёшь
        …и уйдёшь
                …и уйдёшь…

12.06.2001

Янке

Забыла прошлое,
Сошла с ума.
Пришла непрошено,
Ушла сама.
И в горьком имени
Глас птичьих стай.
Теперь и с ними мне
Ни в ад, ни в рай.
Смотрела искренне
Из-под очков,
Сверкнула искрами
Во мрак зрачков,
Шла гордо спереди,
Бежала за,
И вдруг поверила
В её глаза.
Лицо зашторила
Сплетеньем рук,
С собою спорила
О всём вокруг.
Была доверчива,
Вложила в длань
Свою беспечную
Любовь – как дань.
Но вот увидела,
Что это бред,
А похитителя
Давно уж нет,
И в грустной зависти
Чужого сна
Опять осталась я
Совсем одна.

24.06.2001

Печали и боли забытая правда
Плескалась в глазах у искавшего смерть.
Он помнил Нотр-Дама, он помнил Лавкрафта
И только хотел песню жизни допеть.
Но руки держали, ломали, тащили
И робкой надеждою полнился мир.
Он шёл, задыхаясь от быта и пыли,
От шума и вони парижских квартир.
Ему так хотелось вернуться на волю,
Туда, где травою сменяется лес,
Где ветер волнует бескрайнее поле,
Где море и красное пламя небес.
Жестоко ошиблись предвечные норны
И жизнь протянули за грани веков.
Ему бы – залечь под дубовые корни
И сверху укрыться грядой облаков.
Что в смерти ему? Упоение ночи,
Объятья любимых, покинувших твердь.
Кто даст ему то, что он просит и хочет,
Отправит благую посланницу – Смерть?
Он прожил немало, и горькие яды
Тревог и усталости смыли азарт.
Когда, наконец, он дождётся награды
И с лёгкой улыбкой закроет глаза?

23.07.2001

Янке

Нет, не ей меня целовать
И не ей мою боль изведать.
Ей в престольной Москве пировать,
Мне – в чащобах травой обедать.
Златоглавая, поклонись
Красногривой царице снега.
Для неё одним днём – вся жизнь,
Мне же – ночи длиннее века.
И, наверное, «Всё к чертям!»
Уж давно бы должна сказать я,
Но стоит заповедный храм
Одного на двоих проклятья.

24-25.07.2001

Янке

Сизый туман сигаретного дыма
И аромат духов.
Словно бы не проходила мимо –
Шла вот под этот кров.
И недопитая чашка кофе,
Блеклый помады след.
Вроде бы здесь и вроде бы снова,
Только давно уж нет.
Как мне смириться с этой утратой,
Что мне себе сказать?
Впрочем… Ты знаешь, я буду рада
Снова тебя обнять.

26-27.07.2001

Королева задула свечи, и король вошёл в темноте.

– Когда-то я был королём над людьми. Теперь я король воронов: злой колдун обратил в птиц меня и весь мой народ. Но ты можешь этому помочь. Каждую ночь я буду прилетать и спать рядом с тобой, но настоящей женой ты станешь мне не раньше, чем через семь лет. До тех пор не пытайся никогда увидеть меня.

Франц.сказка «Король-ворон»

…И так протекали семь длительных лет,
Но, дня не дождавшись условного срока,
В супружеской спальне зажгла она свет,
Свечу подняла и, склонившись немного,
Вгляделась. О, Боги! прекрасен как снег
Был муж её ворон. И с первого взгляда,
Сомлев от сознания: «Он – человек!» –
Хлебнула с лихвою влюблённости яда.
Но капля горячего воска на грудь
Упала… Проснулся и, тяжко вздыхая,
Восстал, и оделся, и молвил: «Забудь
Теперь обо мне. Навсегда улетаю.
О, если б ждала ты, как я тебя ждал,
Семь лет не снимая вороньей личины,
То завтра бы я пред тобою предстал
Не вороном чёрным, а просто мужчиной.
Но ты не сумела заклятия снять.
В цепях и оковах, пленённый судьбою,
Я должен исчезнуть. Тебе же – искать,
В железных ботинках шагая за мною.
Когда же ботинки истопчутся в прах,
Найдёшь ты меня.» – повернулся и вышел,
И стая ворон на огромных крылах
Его подняла, улетая всё выше.
Что плакать? Теперь ничего не вернуть.
В глазах же – любовь и ни тени сомненья.
Сковала ботинки, отправилась в путь
За тем, кого знала всего лишь мгновенье.

9.08.2001

Янке

Я чувствую голод по горным лугам,
Сосновым тропинкам небес.
Я чувствую голод по жёлтым слогам,
Что светят в твоей голове.
И мысли твои обо мне как враги.
В стакане кофейная ночь.
Сочтёмся, родная! На радость сожги
Рисунков бумажную клочь.
А с ними уйдут и печальные дни,
И ревность, и скука, и злость,
Останемся мы лишь с тобою одни
И солнце, как жирный лосось,
Лениво лежащий на крае земли,
Багровый в закатном дымке…
Давай улетим, как летят журавли –
Налегке.

8-9.08.2001

Юлиане Гринёвой

Верь мне, родная, верь мне.
Грусти отдав дары,
Я собираю время
Словно куски игры.
Сколько б ни пролетело
Липких, жестоких фраз,
Нежное твоё тело
Мне словно в первый раз.
Склонишь ли русых прядей
Шёлк на моё плечо?
Только в одном наряде
Я тебя горячо
Жаждала – в жаркой тени
Августовских ночей.
Будь моей – или (в коленях
Прошу у тебя) ничьей.

12.08.2001

Морозову Владимиру

Тяжёлые остовы тел
Бросали мы, стремясь всё выше,
И ветер в крыльях засвистел,
Раскинул небо синей крышей,
Открыл окно да был таков,
И поминай теперь, как звали.
Оставил нас, как дураков,
В тоске, тревоге и печали,
А сам – за белым сном ночей,
За серым камнем Эрмитажа,
В свой город шлюх и палачей
Ушёл, не оглянувшись даже.
И мы, как звёзды с высоты,
Свалились вновь в чужие сети.
Мой Ветер разбросал цветы
И стал один на этом свете.

1-25.02.2001

Всё удалось – тонких пальцев излом
И бледная зелень глаз.
Я создала тебя, в этот дом
Ввела, никого не таясь,
И ты, словно ангел, застыла вдруг
В проёме раскрытых врат,
И я тебе словно уже не друг,
И даже уже не брат,
И я тебе – будто Пигмалион –
Создатель, и бог, и муж,
Любимая – в свете пустых окон
И в бликах сентябрых луж,
Прекрасная я тебе – только я,
И в гимнах небесных труб
Целую, ни от кого не тая,
Порочную сладость губ.

30.08-9.09.2001

Посвящается Никитé (Наде) и Андрею С.

Они умирают, и их не понять,
И сердце больное в груди не унять,
За здравие водки стакан не поднять…
Упущенных дней не суметь наверстать,
Беспечно-счастливыми больше не стать,
А только безмерно-безмерно устать…
В девчонок глазами уже не стрелять,
Седыми ночами уже не гулять…
О чём мне, скажите, ещё размышлять,
Когда умирают друзья?

10.09.2001

Попросила бога тебя пасти,
Пока я прогуляюсь обратно в рай.
Не успела косы в травы вплести,
Как закончился яркий весёлый май.
Глупо плакать над бывшим сплетеньем рук,
Звон копыт рассыпая по всей земле.
Выйду в ночь, завершая неровный круг,
Проведённый посохом на золе.
Ты не плачь, длиннокосая, и прости –
И простимся, может быть, не на век.
Я – обратно в рай. На пороге жди,
Когда выпадет первый осенний снег.

11.09.2001

Я тебя, стервозу, заломаю,
Каблуком железным истопчу,
Розгами и плетью отстегаю,
Но любить без страха научу.
И ладонью волны водопада
Ухвачу распущенных волос.
Это плод фантазий не де Сада,
А твоих невинных детских грёз.
Но пока что спи, моя Забава,
Сном весёлым разгоняй тоску.
Я у ног жестоким волкодавом
Твой покой ночной постерегу.

7-10.09.2001

Посвящается О.Б.

Мне этот голос дьявольски знаком,
Но я (прости!) не в туфельках, а в берцах,
И наступлю рифлёным каблуком
На проткнутое пулей сердце.
Лежи, смотри, что я тебе даю:
Прохладу смерти, синь Аустерлица.
Почаще вспоминай меня в раю…
(И всё же, как охота застрелиться!)
Забудешь ты сияние снегов
И волю бесконечных пыльных прерий,
И в памяти твоих последних снов –
Кровавая улыбка милой Мэри.
А я, закинув ноги на диван,
Потягивая виски из бокала,
Вдруг вспомню о тебе, смотря в экран,
Порадуюсь, что я тебя сломала.
А что мне боль твоя, а что мне детский страх?
Я в чёрно-белой маске Halloween-а.
Я – куколка в брильянтах и шелках.
Я – Дева-Смерть в лохмотьях и без грима.

20.11.2000

Фанту глотнув из бокала,
Вытерла слёзы платком
И, задыхаясь, сказала:
«Он был хорошим врагом».
«Пусто – сказала – без злости.
Вакуум где-то в груди.
Не к кому будет не в гости
Больше уже не прийти.»
«С кем же – сказала – ругаться
Так, что не хочется жить,
С кем же теперь напиваться
И по проспектам бродить;
Кто назовёт меня стервой,
Молча покажет кулак…
Всё-таки он был мой первый,
Лучший, единственный враг.»
Яркими бликами проседь
Засеребрилась в висках.
Смяла салфетку и, бросив
В урну, сказала: «Пока».
Встала, пошла по аллее,
Зябко укутавшись в шаль.
Что же бывает больнее,
Чем по (не)милым печаль?

1.10.2001

Рассыпь меня тысячезвёздной солью,
В осколках лун открой моё окно
И сделай мне невыносимо больно –
Мне будет всё равно.
Как чёрный кот, прогнувший спину выше
Высокого, пришла ночная тьма.
Ты попроси мою поехать крышу –
И я сойду с ума.
А я в ответ хочу совсем немного:
Свяжи мне свитер из сплетенья рук,
Из света лунного и яблочного сока,
Свиданий и разлук,
Из детских грёз, неистовых молений
В тиши ночной невыспавшейся, из
Лежащей на щеках пушистой тени
Твоих густых ресниц.

3.10.2001

Я пальчиком рисую образ мой
На затуманенном стекле твоих мгновений.
The end. Мы возвращаемся домой,
Допив весь яд и все изрезав вены.
Реальности обтрёпаны концы.
На нас с улыбкой смотрит Мона Лиза.
И всё-таки, какие мы глупцы…
Попробуем ещё раз – вниз с карниза.
Быть может, распахнутся за спиной
Два чёрных… Но, мне кажется, впустую.
Здесь как-то душно. Форточку открой
(И ветер на столе свечу задует).

6.10.2001

За тебя я всё перетерплю,
Укрощу печали как зверей.
Знаешь, милый, я тебя люблю,
Словно сорок тысяч матерей.
Может быть, ты стар, а я юна,
Может быть, ты скажешь: «Что за бред?»
Я же – как полночная луна.
Для меня не существует лет.
Сколько их ещё я накоплю,
Прежде чем зажгу в тебе костёр?
Знаешь, милый, я тебя люблю,
Словно сорок тысяч (не)сестёр.
Может быть, ты мёртв, а я жива,
Может быть, ты скажешь: «Это ложь».
Брачная расстелена кровать,
Ты на ней когда-нибудь уснёшь.
Но никак не клеятся дела.
Я одна, и ты ещё один.
Знаешь, милый, я тебя ждала,
Словно сорок тысяч гильотин.

5-9.10.2001

И мы с тобой уж сотни тысяч лет,
Как вместе – у порога в пустоту,
А ты всё ищешь ту, которой нет,
А ты всё жаждешь – не меня, а ту.
О рыцарь, огневеющих очей
Нам не закрыть, пока она вовне.
О рыцарь, ты пока ещё ничей.
Ты, не хотимый ей – и не хотящий мне
Отдать всю ложь о сотнях тысяч лун,
Сосчитанных тобою в небесах,
И всё же мой ты – и в сплетеньи рун,
В свечах и зеркале, в церковных образах.
Но ты всё так же думаешь о ней,
Заставившей жалеть, что я – не та,
А мы с тобой уж миллионы дней,
Как вместе – у порога в никуда.

10.10.2001

Моей Музе посвящается

Любить тебя, меня не ждавшую,
Уйдя в свои рассветы ранние,
Простить тебя, меня отдавшую
Бродячим псам на растерзание,
Испить тебя, как горе, горькую,
Ладонью грубой губы вытерев,
Просить тебя грошом и коркою
У проходящих мимо мытарей…
На что ты мне – без покаяния,
И непрощённая, и непростившая,
На что ты мне – как подаяние,
В моих мощах копейка лишняя?
Я без тебя и так богатая
Своей свободой неизмеренной.
Я – без тебя… я виновата, я,
Что никогда в тебя не верила.

16.10.2001

Повзрослели как ясны солнышки,
Как листья осенью,
Сплавили корабли.
Выпили всё до донышка,
Одну бросили,
За моря ушли.
Неужели же ждать как матушке,
Как сестрице брошенной,
Как младой жене?
Возвращайтесь скорее, братушки,
Ведь поля некошены,
Пустота в гумне.
Здесь без вас полотно не белено,
Рожь не выжата,
Ослабела рать.
На чужбине-то мягко стелено,
Шёлком вышито,
Да жестко спать.

11-16.10.2001

Меня травы в путь провожали,
Меня сосны обратно ждали,
Но не ты, родная, не ты.
Меня птицы небес любили,
И колец серебро дарили,
Но не ты, родная, не ты.
Меня ветры земли искали,
Меня волны морей ласкали,
Но не ты, родная, не ты.
«Ты желанней всех – и свободней» –
Говорили красавиц сотни,
Но не ты, родная, не ты.
Херувимы несли мне розы,
Злые духи плели мне косы,
Но не ты, родная, не ты.
Меня ждали пески и тверди,
Да щадили и руки Смерти,
Но не ты, родная, не ты.
И теперь у моих коленей
Та, что краше всех и милее,
Но не ты, родная, не ты.

16.10.2001