|
Аделька не знала, кто она, и поэтому, когда ей пора было идти получать паспорт, она долго думала, что же написать в графе «национальность». Наконец она решила предоставить это знающему человеку, и на вопрос паспортистки спросила: «А как вы думаете, на кого я похожа?». Хмурая стокилограммовая тётка исподлобья взглянула на Адельку и пробурчала: «Ты б ещё спросила, сколько у тебя детей…», и добавила нечто невразумительное. Аделька очень смутилась, потому что ей было всего пятнадцать лет, и детей у неё ещё не было, и решила, что пусть паспортистка пишет, что она русская.
Так Аделька стала полноправным гражданином России.
Аделька не знала ни одного человека, чьё имя стоило бы так же дорого, как её. На самом деле, она вообще не знала людей, чьи имена хоть что-то бы стоили. А вот её имя в своё время обошлось маминой подруге в целый ящик шампанского (впрочем, подруга так его и не отдала, и именно её Аделька винила в том, что в семье все называли урождённую Аделину Варварой). А дело было так: отец Аделины совсем уж вознамерился официально назвать своё чадо Варей, но тут ярая поклонница всего красивого (в том числе почему-то и огромного числа женских романов), институтская мамина подруга сказала, что он «всю жизнь девочке испортит таким старомодным именем» и предложила назвать младенца Аделиной (кажется, это была одна из её любимых героинь какого-то романа), пообещав, между прочим, поставить за это ящик шампанского. И Аделькин папа, не будь дурак, согласился. Придя в очередной раз проведать жену, он кричал наполовину высунувшейся из окна Аделькиной маме: «Она будет Аделиной!», и маме ничего не оставалось делать, как соглашаться, потому что кричать так же громко она не могла (да, если честно, ей и самой нравилась эта героиня женского романа).
Так в маленьком провинциальном городке появилась девушка с необычным именем Аделина.
У Адельки была подруга, которая как-то подарила ей розовую собаку с оторванной головой. Кажется, было им тогда года по четыре, и поэтому подарок Адельку не смутил, тем более что голова к подарку прилагалась. Смутило её по большей части то, что находилось внутри собаки – странный неоднородный материал, очень неприятный на ощупь. Придя домой, Аделька достала и разобрала все свои игрушки, но ничего похожего не обнаружила. Тогда она решила, что, когда вырастет, станет исследовать содержимое собак, кошек и даже людей, чтобы знать, что там у них внутри. Лет в тринадцать Аделька более чётко оформила своё желание – она хотела стать патологоанатомом.
А безголовую собаку мама выбросила, строго наказав Адельке «не таскать больше всякий мусор в дом».
Однажды Аделька раскрыла газету на предпоследней странице и решила написать письмо по адресу, который был там указан. Через несколько дней к ней в гости пришла обаятельная блондинка, которая сидела на Аделькином диване, мило покачивая ножкой, пила чай и рассказывала, как ей нравится секс с женщинами (хоть и была она при этом замужем). Аделька внимательно слушала, значительно кивая головой, потому что у неё самой секса ещё ни разу ни с кем, кроме себя, не было. И поэтому она записала телефон блондинки и в субботу отправилась к ней в гости, надев новые серые джинсы и обтягивающую маечку.
…Блондинка распахнула халатик и приглашающе легла на диван. Аделька таращила глаза и вытирала потные ладошки об новые джинсы. Впрочем, заметила это только она…
Потом они чинно пили на кухне чай с персиковым тортом. Потом Аделька ушла, и больше уже никогда не вернулась. И никогда не ела персиковые торты. И не связывалась с замужними женщинами.
Грудь у блондинки была сморщенная и отвисшая после родов.
Иногда Аделька думала, действительно ли золотые медали, которые дают после школы ОСОБЫМ УЧЕНИКАМ, сделаны из золота. «Наверное, нет, да и зачем мне столько золота?» – решила Аделина, и позволила себе весь последний год учёбы думать о чём угодно, кроме непосредственно учёбы. Адельке не нужна была медаль – она хотела стать токарем-фрезеровщиком.
А мама её не понимала и очень огорчалась.
Аделька всегда считала, что про любовь всё враньё, особенно если с первого взгляда. У неё при первом взгляде на человека возникало или любопытство энтомолога, или отвращение инсектофоба (что поделать – мир, как казалось Адельке, будто специально прививал ей суровую мизантропию). Но всегда наступает момент, когда семнадцатилетняя девушка чувствует зыбкость почвы под ногами, и то, в чём она была свято убеждена ещё десять секунд назад – её вера, её опора – вдруг жестоко предаёт и оставляет один на один с нахально улыбающейся реальностью.
Нахально улыбающаяся реальность шла навстречу Адельке, замершей на залитом солнцем краю, и той ничего не оставалось поделать, как поверить в любовь. С первого взгляда.
А потом и в то, что она зла.
Однажды Аделька поняла про неотвратимость разочарования. Ей стало очень грустно, но она улыбнулась и пошла вниз по лестнице. В сумке лежала непочатая бутылка коньяка.
А причина разочарования стояла наверху и повторяла: «Прости».
Адельке не раз приходилось спрашивать себя, как её угораздило родиться в таком месте, как город N. В очередной раз озаботившись этим вопросом, она вдруг поняла, что с этим срочно необходимо что-то сделать. И начала воплощать свою идею в жизнь.
А маме Аделька ничего не сказала, потому что знала, что мама расстроится.
В один далеко не прекрасный день Аделька открыла глаза и очень удивилась, что она жива. Ей казалось, что после предпринятой ею попытки объяснить жизни, что Аделька не хочет иметь с ней ничего общего, жизнь должна обидеться и покинуть Адельку. Но жизнь оказалась очень необидчивой дамой и продолжала посещать Адельку каждое утро, как только она открывала глаза. Аделька задумалась над этим и поняла, что, если кто-то хочет остаться, его всё равно не выгонишь.
А если кто-то хочет уйти, его всё равно не удержишь.
Аделька приехала в Москву. Она стояла на вокзале и круглыми глазами смотрела на происходящее вокруг. Вокруг происходила Москва, точнее, та её специфическая часть, которая происходит только на вокзале. Аделька смущалась от большого количества народа, ей хотелось есть, немного – спать, и к тому же трое суток в поезде давали знать о себе некоторой нестабильностью почвы под ногами. А ещё она беспокоилась, что никто не пришёл её встречать. Но по большому счёту Адельке было всё равно, потому что она приехала.
Так Аделька перестала жить в городе N.
Как-то мама привела Адельку в морг. Мама знала, что Аделька хочет быть патологоанатомом, и решила показать ей неприглядность этой профессии. Вскрывали младенца. Он был маленьким, синим и отвратительным. Аделька из-за маминого плеча смотрела и думала, что это ничем не отличается от потрошения курицы. А куриц Аделька разделывала достаточно часто.
Так Аделька разочаровалась в патанатомии и захотела стать токарем-фрезеровщиком.
Аделька считала, что счастливых людей на свете не бывает. По крайней мере, если они есть, то это такая редкость, что их непременно надо поместить в красную книгу, отловить пару особо ценных экземпляров и заставить их размножатся в неволе. По крайней мере, Аделька твёрдо была уверена, что счастье – это не состояние души, настроение или ещё какая психологическая ерунда, а некое загадочное свойство организма. Ну, атавизм какой-нибудь, вроде хвоста. Или шестого пальца. Только встречается реже. И это Аделькино убеждение не могло поколебать ничто в мире.
А потом пришли времена, когда Аделька поняла, что это действительно свойство организма. Только не хвост. И не шестой палец. Крылья.
Адельке всегда очень нравились мотоциклы. Часто с тоской смотрела она, как мимо проносится нечто оглушительно ревущее. Это было наваждение Аделькиной жизни.
Как-то Аделька влюбилась. Увидела воплощённую красоту, стоящую на траве под ослепительным солнцем, и больше уже не смогла не думать о ней. О нём. Её сердце разлетелось на тысячи розовых лепестков и устлало перед ним дорогу… Они встретились однажды на байкфестивале. Больше они никогда не виделись, и Адельке оставалось только любоваться его гордой осанкой и породистой внешностью в разных глянцевых журналах.
Так Аделька узнала про безответность восхищения.
Аделька иногда задумывалась, действительно ли есть мир вне пределов города N. Кроме мизантропии жизнь научила Адельку не верить в то, чего она не видела собственными глазами. Поэтому, как только у Адельки появлялись деньги, она покупала билет на любой транспорт, идущий из города N в любую сторону, и ехала туда, чтобы посмотреть, существует ли это место на самом деле. Каждый раз она убеждалась, что всё-таки что-то там есть. Но на сто процентов разуверить её в отсутствии мира это не могло. Пессимизм Адельки заключался в том, что она всегда покупала билет туда-обратно.
А однажды она купила билет только «туда».
Аделька была известной в городе N девушкой. Причины этого феномена она никак не могла понять. К ней подходили на улицах, пожимали руки, хлопали по плечам и спине, иногда даже просили автограф. Аделина смущалась, к тому же излишняя фамильярность со стороны незнакомых людей всегда очень нервировала её. Спросить, в чём состоит её популярность, было не у кого.
А потом на главной площади она увидела огромный рекламный щит: летняя Аделька с двумя косичками и в красном сарафане сидит на лавочке с банкой колы. И слоган: «Мой образ жизни».
Аделька смеялась. От облегчения.
Через пару недель плакат сняли, и город N забыл про Адельку.
Разнообразные высокие объекты с самого детства привлекали внимание Адельки. Будучи в совсем юном возрасте, она излазила все близлежащие высокие объекты вокруг дома – деревья, дома, гаражи, и даже опоры ЛЭП (про электричество Аделька знала, а про то, что такое ЛЭП – нет. А мама не знала про Аделькино верхолазание). Лазать на деревья Аделька продолжала и в более позднем возрасте, просто стеснялась кому-то об этом говорить. Теперь она покоряла чердаки и крыши многоэтажек. Как-то, сидя на одной из крыш, она увидела башню, которая возвышалась на окраине города, и, по прикидкам Адельки, была самым высоким зданием, которое ей приходилось видеть до сих пор. Птица Аделина загорелась идеей быть там.
Она пришла и увидела, что внутри башня пуста, и только узкая железная винтовая лестница вдоль закопчённой стены вела вверх. Аделька начала восхождение. Ступени скрипели и норовили рассыпаться ржавчиной прямо под ногами, но для птицы Аделины не было страха и пути назад. Пару раз вместо очередной ступеньки ей попадался провал, но она неумолимо шла вперёд. Добравшись, она прошла по кольцевой галерее и вышла наружу.
Здесь не было перил, огораживающих бездну за краем крыши. Здесь можно было шагнуть прямо в небо. Город, маленький и беззащитный, лежал перед птицей Аделиной как на ладони. И птица Аделина захотела летать. Но Аделька испугалась. Она медленно попятилась в сторону дверного проёма, потом стала неуклюже спускаться, и сердце её замирало от каждой отсутствующей ступени. Аделька вышла из башни с трясущимися руками и ногами, и даже смотреть вверх для неё было мучением. Больше Аделька не лазила по деревьям и чердакам, а на балкон своего восьмого этажа выходила с опаской.
Так птица Аделина показала свою силу, и Аделька заперла её в клетку.
Доверять Аделька не умела. Впрочем, и учиться этому у неё не возникало никакого желания. По крайней мере, на своём горизонте ни одного подходящего объекта для доверия Аделька обнаружить не смогла (на самом деле, конечно же, Аделина считала, что такой штуки, как доверие, быть не может – разве что только в сказках). И она совсем не огорчалась по этому поводу. Жила себе и жила такая недоверчивая девушка, полная противоположность беспечной Красной Шапочке (хотя в действительности красная шапочка у Адельки была, и она почти не вылезала из неё всю зиму).
Но однажды Аделька шла по заснеженной тропинке и встретила Волка. И Аделька решила, что доверять – можно.
Когда Аделька была молодой, ей было всё равно. Водка была просто водкой, а пиво – просто пивом. Потом появилась разница. Водка разделилась на дорогую и дешёвую, пиво – на хорошее и местное. Потом разница начала расти – и тогда у Адельки появились ПРЕДПОЧИТАЕМЫЕ водка и пиво. Теперь Аделька уходила из магазина с пустыми руками, если не обнаруживала там своего любимого пива.
Так Аделька поняла, когда взрослеют люди.
Первое слово, которое Аделька написала, было «Чирипаха». Она очень гордилась тем, что у неё получилось такое длинное слово, и пошла похвастаться этим маме. Мама долго смеялась, а потом объяснила, что не все слова пишутся так, как Аделька их слышит. Аделька огорчилась, надулась и ушла в свою комнату, потому что никто не оценил грандиозности сделанного ею.
Так Аделька узнала, что на самом деле иногда всё бывает совсем по-другому, чем кажется.
У Адельки был друг Шурик, которого она знала практически с самого своего рождения. Однажды он решил проверить, правда ли, что не стоит пихать всякие металлические предметы в розетку, и засунул туда спицу. Шурика увезли в больницу, а Адельке стало сниться, как из стены высовывается кончик голубой молнии и пытается до неё дотянуться. Мама сразу после этого происшествия сменила все розетки в доме на безопасные, но было поздно. Аделька уже знала, куда НЕ СТОИТ пихать всякие металлические предметы.
Так Аделька поняла, что есть на свете вещи, которым можно научиться и на чужих ошибках.
Адельку всегда раздражали многочисленные родственники, которые, казалось, имели особый нюх на то, чтобы появляться в самых неподходящий для этого момент (в действительности, Аделька считала, что для их появления не подходит ЛЮБОЙ момент её жизни). Ещё больше её раздражали церемониалы вроде целования сморщенных щёк разнообразных тётушек, дядюшек, троюродных племянников и прочих незнакомцев, состоящих с Аделькой в каких-то смутных (и не всегда понятных им самим) династических отношениях. Потом они принимались робко заглядывать в холодильники, пить чай в невероятных количествах, оставлять повсюду стаканы и забытые тапочки, и – что самое страшное – постоянно расспрашивать, как у Адельки успехи в учёбе. Рассказывать об «успехах» не имело никакого смысла, потому что сразу после этого вопроса лица родственников становились отрешёнными, как у индийских священных коров, и было видно невооружённым глазом, что вывести их из подобного околотрансового состояния может только фраза: «Ещё чаю?» или продолжительное звенящее молчание. Аделька уже успела перейти из школы в лицей, а из лицея – в институт, а они всё продолжали рассеянно спрашивать, в каком классе она сейчас учится… Единственное, что Аделька могла сделать в данном случае – позорно бежать из собственного дома до окончания неурочного визита.
У Аделькиной мизантропии была очень плодородная почва.
Мама сказала Адельке, что нельзя пристально смотреть на людей. Аделька долго думала, почему, и решила проверить. Она ехала в автобусе и глядела на тех, кто оказывался в поле её зрения. Через некоторое время люди начинали ёрзать, не находя себе места, краснеть и поправлять одежду, и, наконец, спешили отойти куда-нибудь подальше. Адельку это смешило, и она продолжала разглядывать окружающих. Вскоре вокруг неё образовалось пустое пространство. И тут Адельке стало не по себе. Она заёрзала, проверила себя на предмет беспорядка в одежде, а потом огляделась. Позади Адельки стоял парень и СМОТРЕЛ НА НЕЁ. Аделька ужасно смутилась, опустила голову и густо покраснела. Едва дождавшись своей остановки, она выскочила из автобуса и быстро пошла прочь, подавляя сильное желание обернуться.
Больше Аделька не испытывала на людях тяжесть своего взгляда.
Иногда Адельке снились кошмары. Чаще всего ей снилось, что она – милая блондинка с модной причёской и кукольным личиком. Хуже этого сна были только бесконечные бетонные коридоры, наполненные туманом. Милая блондинка носила мини и невероятные шпильки, говорила томным голосом и постоянно разглядывала свой маникюр. Аделька, запертая в её теле, чувствовала себя как в камере пыток. Просыпаясь, она ещё долго не могла осознать себя самой собой. Аделька залезала в безразмерную футболку и старинные джинсы, оставшиеся ещё от хипповской молодости мамы, шла в прихожую и долго с нежностью разглядывала свои тяжёлые ботинки.
Аделька знала: то, что у неё есть – это самое для неё лучшее.
Аделькина подруга Леночка, что сидела с ней в институте за одной партой, как-то сказала: ужасно жаль, Аделька, что ты не парень, из тебя получился бы замечательный мужчина! Аделька сделала большие глаза и спросила: почему это жаль, солнышко, разве я и правда не мужчина? Леночка сказала: да-да, конечно, только вот тебе не хватает самой главной детали… и достала из сумочки семейные трусы. Настоящие, огромные семейные трусы, на которых в произвольных позах были нарисованы доллары.
И Адельку с подругой выгнали с лекции за разговоры.
Бывало, что большой мир прорывал Аделькины плотины и затапливал её мысли своими заботами. Тогда Адельке приходилось напрягаться и что-то с ними делать. Но Аделька не любила напрягаться и всегда искала самые простые пути решения всех забот.
А окружающие удивлялись, как это у неё так легко всё получается.
Аделька не любила играть с игрушками. Она любила играть с людьми и собирать из конструктора некие устрашающие предметы. А ещё Аделька любила читать книжки. Однажды Аделька рассматривала картинки в большой медицинской книге, которая стояла у мамы на полке, и узнала, что иногда люди отличаются друг от друга. В детском саду она затащила под стол своего закадычного приятеля Андрея и сняла с него одежду. Отличия и вправду были довольно сильными, и Аделька решила проводить исследования дальше. Но тут их заметила воспитательница, извлекла из-под стола и поставила в угол до самого вечера, а вечером пожаловалась родителям. Мама забрала Адельку из детского сада и, смеясь, сказала, что Аделька уже стала взрослая, и ей, наверное, пора идти в школу.
В Адельке кипел неугасимый исследовательский интерес.
Аделькины ноги отличались повышенной любовью к разнообразным предметам мебели, имеющим острые углы. Такой вывод Аделька сделала на том основании, что её ноги постоянно шли на максимально близкий контакт с углами – а в результате она постоянно ходила в синяках.
И Аделька ничего не могла с этим поделать.
Аделька узнала про интернет. Он показался ей забавным. Аделька стала уделять ему время. Он оказался ещё и полезным. Аделька удивилась и стала присматриваться к нему повнимательнее. Он развлекал её, и через некоторое время Аделька стала посвящать ему практически всё свободное время. Им было хорошо вместе, всегда находились темы для разговора, и Адельке стало интересно, а действительно ли реальны те, кто находится по другую сторону экрана. И вот она собралась с духом и позвонила в Екатеринбург.
Кто-то взял трубку и заговорил с Аделиной.
Аделька считала, что умирают только старые и больные. Она не хотела думать, что её молодость не страхует её от внезапности. Аделька сидела с Никой на весеннем парапете и рассказывала о неверии. Ника смеялась и говорила, что Аделька выглядит сущим ребёнком в своей попытке спрятаться от жизни под одеялом отрицания. На самом деле Ника была на два года младше Адельки, но никто из них не задумывался над этим.
А через неделю Ника попала под машину, и Адельке уже некуда было прятаться.
Иногда Аделька лежала и смотрела на потолок. На потолке были тени. Аделька спрашивала себя, чьи же тени могут быть на потолке, но не могла найти ответа. В комнате не было ни одного предмета, от которого могли бы быть такие тени. Тогда она спросила у мамы, чьи тени могут быть на потолке, но мама странно посмотрела на Адельку и посоветовала ей не говорить глупостей.
Аделька поняла, что есть вещи, о которых лучше не спрашивать. И есть тени, которые не принадлежат никому.
Аделькин знакомый стал наркоманом. Сначала он потерял осмысленность взгляда. Потом он перестал улыбаться, и кожа на его лице обвисла унылыми складками. Через некоторое время его походка стала напоминать походку старика, руки висели вдоль тела, и его постоянно мучила боль. Адельке было горько смотреть на происходящее, но она не знала, что делать. Как-то она нашла его в бессознательном состоянии у себя в подъезде и вызвала скорую.
Через полтора месяца его выписали, и родители стали строго приглядывать за ним. А однажды он подошёл к Адельке на улице и прошипел ей в лицо: «Сука!».
Отец у Адельки был, и был он, скорее всего, вполне неплохим человеком, просто Аделька не была в этом уверена. Аделька редко вспоминала о нём; в основном это случалось во время очередного семейного торжества, или по субботам за завтраком (это была старая семейная традиция – совместные субботние завтраки). Аделька даже не знала, кем работает её отец. Но она никогда не задумывалась над этим. Иногда Аделька в шутку спрашивала у мамы, как это их угораздило вместо кошки или собаки завести себе в качестве домашнего животного моржа. Отец всё время лежал на диване, смотря телевизор или читая газету. Ещё он каждый день, исключая выходные и праздники, ходил на работу. И Адельке совершенно не о чем было с ним поговорить.
Временами ей казалось, что это призрак.
Аделька сидела в самолёте и смотрела, как восходит солнце. Самолёт поднимался всё выше, а рассвет тянулся и тянулся за его левым крылом. Он был как прилипший к обшивке розовый баббл-гам. Аделька ловила взглядом высунувшуюся из-за дымки горизонта краюшку солнца. Она летела на запад, и солнце за её спиной никак не могло взойти.
Это был самый длинный рассвет в Аделькиной жизни.
Аделька не раз ловила себя на мысли, что сны иногда бывают гораздо более реальны, чем окружающий мир.
И её это радовало.
Адельке нравилось гулять в одиночестве. У неё была пара любимых маршрутов, но, кроме этого, она часто исследовала разные незнакомые места, и иногда натыкалась на очень интересные вещи.
Однажды Аделька шла и увидела ангела.
Иногда Аделька ходила в клуб. Никто – в том числе и она сама – не знал, зачем ей это было нужно. В отличии от большинства, она ходила одна, ни с кем не разговаривала, не пила алкоголь и не танцевала. Аделька просто стояла среди людей и смотрела на сцену. А со сцены смотрели на неё, потому что островок неподвижности в центре бушующей толпы был очень заметен.
Человек со сцены подошёл к Адельке и сказал, что она Смерть.
У Аделины были деньги. Что бы она ни делала, деньги у неё были всегда. Временами Аделька думала, что у неё волшебный кошелёк. Она попыталась сменить его, но это не помогло. Тогда Аделька попыталась тратить деньги во всё возрастающих количествах. Это тоже не помогло, но у Адельки оказалось всё, что ей было нужно, и даже кое-что сверх того. Ненужные вещи Аделька не покупала.
Наконец Аделька устала бороться с этим феноменом и оставила всё на произвол судьбы.
Аделька писала стихи. Ей совершенно не нужно было это умение, но оно возникало в голове независимо от желания Адельки. И вот мучающаяся из-за дурацких слов в голове Аделька вставала посреди ночи, пыталась искать в темноте пишущий предмет и клочок бумажки, а потом отправлялась в туалет (единственное место в доме, где её никто не стал бы беспокоить во время процесса творчества), чтобы избавиться от зудевших в мозгах продуктов мыслительного метаболизма.
Мама смеялась и называла Адельку туалетным заседателем. Но всё же положила на полочке в туалете тетрадку и карандаш.
Аделькина подруга Леночка, что сидела с ней в институте за одной партой, как-то влюбилась. Аделька, всегда считавшая подобные глупости пустой тратой времени, удивлялась, как Леночка может переживать по столь незначительным поводам. А ещё у Леночки была невероятная способность влюбляться именно в тех людей, которые меньше всего этого заслуживают, и это удивляло Адельку ещё сильнее (Аделька иногда задавалась вопросом – а СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ВООБЩЕ люди, которые заслуживают того, чтобы в них влюблялись?). Леночка всех своих хахальков ласково называла «подонками».
Временами Адельке становилось жаль, что она не подонок.
Жил-был на свете Чертёнок. И Чертёнок тот был прехорошенький – просто страсть! А ещё он был очень душевный. За то любили Чертёнка все окружающие. В ответ Чертёнок любил всех окружающих. И жили они все в мире и согласии.
Только Аделина задумывалась: правильно ли быть Чертёнком тому, кто обладал подобными качествами? Но у Адельки это быстро проходило, потому что она тоже по-своему любила Чертёнка.
Однажды Адельке исполнилось двадцать лет. И она никак не могла поверить, что умудрилась прожить такую огромную кучу времени. «Чем я занималась всё это время?» – задавала себе вопрос Аделька, но не могла найти ответа. 240 месяцев, 7305 дней, 175320 часов – куда делась вся эта длительность? На что она была потрачена?
Адельке взгрустнулось, потому что она поняла, что за весь этот промежуток не сделала ничего такого, что стоило бы этой огромной кучи потраченного времени.
Были времена, когда Аделька боялась. Она сама не знала, чего такого страшного ждёт, но мурашки бегали по холодной коже, а на затылке шевелились волосы. Как будто кто-то очень большой, но невидимый, проходил мимо Адельки.
И Адельке так хотелось, чтобы он проходил мимо и дальше.
Вечерним летом Аделька ставила стул напротив открытой балконной двери и смотрела, как солнце садится за рекой. Солнце смущалось и заливалось краской, горизонт тянулся в бесконечность. Иногда Аделька сидела на парапете крыши и смотрела, как солнце садится за рекой.
А потом Аделька уехала. Единственное, о чём она жалела – солнце для Адельки перестало садиться за рекой.
Аделька не знала, о чём разговаривать с незнакомыми людьми, поэтому она предпочитала молчать. Незнакомые люди смущались от её молчания и не знали, о чём разговаривать с Аделькой. В тишине Аделька и люди, так и оставшиеся незнакомыми, расходились.
Адельке всегда было трудно общаться с человечеством.
Техника и Аделина понимали друг друга с полуслова. Читать инструкции Аделька не любила, и исследовала всё методом тыка. Метод был хорош – он приводил к результатам. Именно это Адельке и было нужно.
Хотя иногда… техника всё же ломалась.
Адельке хотелось тепла. Не то, чтобы она как-то по особенному мёрзла, но чего-то явно не хватало. Что подразумевал её организм под теплом, Аделька не знала. А тёплые свитера и горячие батареи не помогали.
И Адельке всё время было холодно.
Аделька наблюдала за миром. Мир был большой как слон, серый как слон, и умел подкрадываться так же тихо, как слон.
А ещё мир наблюдал за Аделькой.
Аделька была в бесконечных бетонных коридорах, где никто никогда не видел неба. Знакомые места, знакомые люди. Возвращаясь оттуда, Аделька не знала, возвращается ли она в настоящее, или это очередной сон.
Всё же сны временами бывали слишком реальны.
Аделька умела смотреть на окружающее широко раскрытыми глазами. Поэтому она часто видела то, что ускользало от скользких взглядов подавляющего большинства. А ещё Аделька умела видеть красоту, которая была во всём.
Аделька взрослела, но глаза её оставались детскими.
Аделька знала о боге, но не была уверена, что он знает о ней, и из врождённой скромности не решалась его беспокоить. Так они и жили – Аделька без бога, бог без Адельки. А потом они как-то совсем забыли друг о друге.
И Аделька думала, что вряд ли кто-то из них сильно расстроился по этому поводу.
Аделька ходила в чёрном по солнечной стороне. Она не стремилась привлекать к себе внимание, но внимание было очень любопытным и привлекалось само. Иногда Адельке приходилось ставить в воду цветы. Она не знала, стоило ли это внимание её улыбки, но на всякий случай улыбалась. Из-за этого Адельку считали учтивой молодой леди.
И цветы в воду приходилось ставить всё чаще.
Лисы в жизни Адельки появлялись нечасто. Если честно, они вообще не появлялись в её жизни. Поэтому возможности охотиться на них – какими бы они ни были – у Адельки не было.
И Аделька с чистой совестью пренебрегала этой возможностью.
Аделька свято хранила свои специфические пристрастия и редко позволяла проникать в них чему-то извне. Для Адельки это было делом чести. Аделька не слушала радио, не смотрела телевизор и практически не общалась с теми, кто не разделял её странную любовь. Но иногда все Аделькины попытки воздержаться от мира шли насмарку. И она в маршрутке случайно узнала про Summertime. Аделька не могла поверить, что ЭТО действительно существует.
Так Аделина познала совершенство.
|
© Zella |