|
Наталье, моей сестре
«Ну, наконец-то!» – подумала она, когда прозвенел звонок, означавший конец урока и одновременно завершение очередного учебного дня. Впрочем, эта мысль приходила к ней каждый раз в такие моменты.
Спешно собирая вещи, она по инерции подсчитывала количество дней, оставшихся до летних каникул – уже совсем немного. Пережить бы экзамены и – на три месяца прощай, ненавистная школа, и здравствуй, лето, последнее беззаботное школьное лето.
Только в этом году она почему-то не испытывала такой же радости в предвкушении летнего отдыха, как раньше.
Она объясняла себе это тем, что просто всё это лето ей предстоит провести одной в городе – без малейшей надежды вырваться. Родители почти на два месяца уезжают на гастроли, оставив её на попечение бабки, уже начинающей страдать маразмом, и поэтому в этот раз не будет никаких походов на природу, никаких туристических поездок, ни даже визитов к каким-нибудь дальним – во всех смыслах – родственникам или старым семейным знакомым. И даже немногочисленные подружки, как сговорившись, уезжают – кто куда, но обязательно на всё лето. Подружки, с которыми она тусуется только, чтобы не оказаться в классе «белой вороной», и прощающие ей некоторые странности и «необычности» лишь благодаря её более чем средним способностям, которые она никогда не использовала с целью стать «заучкой», любимицей учителей.
Она успокаивала себя лишь мыслью, что, по крайней мере, не будет всей этой занудной волынки со школой.
Закончив собираться и уже готовясь уходить, она заметила, что к ней направляется со своей вечной восторженно-глуповатой улыбкой Катька. «Все-таки не передумала», – чертыхнулась она про себя, одновременно натягивая привычную добродушно-внимательную ответную улыбку. Катька ещё две перемены назад прибежала к ней с рассказом о каком-то новом «отпадном» и «шикарном» магазине, торгующим шмотками – исключительно «фирмачём» – и сказала, что сегодня после уроков им всем надо будет обязательно туда сходить. Зная Катькин переменчивый характер, она надеялась, что та найдёт какое-нибудь другое занятие, не потребующее «обязательного присутствия всех», и ей не придется часами торчать перед витринами и таскаться по примерочным, изображая дикий восторг при взгляде на каждую, завладевшую вниманием подружек, вещь.
– Ну чё ты так долго копаешься! Пойдём, Светка с Ксюхой уже готовы. На прошлой перемене я разговаривала с девчонками из десятого «Г». Они сбежали с физры и ходили туда. Они говорят, сегодня завезли новый товар, какой-то Висачи. Говорят, это супер, они обалдели…
– Версачче, – прервала она обычную трескотню Катьки.
– А? Чё?
– Это фирма такая. Правильно – «Версачче».
– А… ну да. В общем – круто! Ну идём, а то разберут всё нормальное, одно фуфло останется.
– Да, точно. А фуфло нам не нужно. Только я вот вспомнила, что сегодня не взяла с собой денег, – сделала она вялую попытку отказаться. «Хотя когда у меня были деньги на такие дорогие вещи?»
– Ну… всё равно пойдём, поможешь нам. Ты классно умеешь подбирать разные тряпки.
– Ну, хорошо, – вздохнула она. – Поехали!
– Да нет, ехать не придётся, – Катька явно не знала, как изменился благодаря Гагарину смысл этого слова. – Это недалеко, за 20 минут дойдём.
Сегодня был один из тех майских дней, когда даже самые законченные пессимисты начинали верить, что лето уже не за горами. По-летнему ярко, припекая открытые части тела, светило солнце в ослепительно голубом небе с редкими снежно-белыми облаками. Птицы исполняли свои неслаженные хоровые песни, порхая в кронах деревьев, давно одетых зеленью. Ветер уже не заставлял ёжиться от холода, а приносил приятную прохладу, наполненную какофонией запахов восставшей растительности. Тёпло-зелёный ковёр травы, словно магнит, тянул к себе, приглашая лечь на него, раскинуть руки…
Идя по оказавшемуся на их пути небольшому парку рядом с галдящими подружками и иногда бросая замечания в общую копилку восторгов и предвкушений, она думала о том, что в такой день хождение по магазинам – последнее дело, которым она хотела бы заняться. И что надо было предпринять более настойчивую попытку отказаться от этого занятия.
– Ой, девочки, посмотрите какой красивый парень! – вдруг изменила тему разговора Ксюша. – Вон, на скамейке под деревом.
Они остановились, и она вместе со всеми посмотрела в направлении, куда усиленно кивала головой Ксюша. Там, на едва заметной среди деревьев лавочке действительно сидел в развалившейся позе довольно симпатичный парень. Она обратила внимание, что одежда на нём была в несколько необычном, хотя и идущем ему, сочетании, и к тому же одет он был не по погоде: слишком уж много тёмного цвета и застёгнутых пуговиц – он будто бы прятался за одеждой, как за каким-то внешним укреплением. На коленях у него лежала открытая тетрадь, между пальцами он неспешно перекатывал шариковую ручку, иногда останавливаясь, чтобы что-то записать. Но главное, на что она обратила внимание, было его выражение лица. Опять же странное сочетание – в целом кажущееся грустным, иногда оно являло элементы самых разнообразных эмоций: от отстранённой задумчивости до чуть ли не смеха. И что-то показалось ей ужасно знакомым.
– А давайте с ним познакомимся, – предложила в своём репертуаре Светка – общепризнанно самая красивая из них. И, не дожидаясь согласия, первая свернула с аллеи и направилась к «объекту». Вслед за шушукающимися и хихикающими Катькой и Ксюшой свернула с аллеи в направлении занимаемой парнем скамейки и она.
– Можно поинтересоваться, что вы пишите? – надев самую свою ослепительную улыбку, обратилась к парню Светка.
Тот, до этого либо действительно не замечавший их прихода, либо удачно притворявшийся, что не замечает, медленно поднял глаза на Светку. Затем окинул взглядом всех остальных. Ей почему-то показалось, что на ней он задержал взгляд чуть дольше. Вернувшись к Светке, он несколько секунд смотрел на нее – молча, сосредоточенно и в то же время несколько отсутствующе. Он, казалось, ещё не понимал, чего от него хотят, и продолжал думать о чём-то своём.
– Так что же вы пишите, если это не секрет? – повторила вопрос Светка, похоже уже начинавшая терять интерес к сему «объекту».
Наконец он словно очнулся. «Приземлился» – придумала она сравнение. Прищурившись и слегка усмехаясь, он медленно произнёс:
– Сдаётся мне, я пишу завещание, – его голос оказался непривычно для парней не грубым с хрипотцой, и тихим, даже мягким. И он странно растягивал слова – будто выигрывая время для нахождения нужных. Или, подумалось ей, просто вспоминая, как разговаривать вслух.
В ответ на его реплику Катька с Ксюшей прыснули со смеха. Светка высокомерно фыркнула, скривившись в пренебрежительной гримасе, словно говорящей: «ну вот, один из этих чудиков». У неё же желания смеяться не возникло даже близко, и, наблюдая за реакцией своих подруг, ей вдруг стало нестерпимо за них стыдно.
Тут она заметила, что парень, до этого переводивший взгляд с одной девушки на другую, нисколько не смутившись ответной реакцией, сейчас внимательно смотрит на неё. Ей стало интересно, и она, слегка прищурившись, ответила ему взглядом.
«И всё-таки глаза – не только «просто очень сложный и точный оптический орган», что бы там не говорили естественники», – подумала она, внимая тёмным глазам незнакомца. Она заметила, что они, несмотря на усмехающуюся весёлость лица, кажутся по-прежнему очень грустными. И ещё ей подумалось, что теперь она, кажется, знает, как следует понимать описание «глаза старика на молодом лице». И было ещё что-то, для чего не удавалось поймать слово…
«Интересно, а что показалось ему?» – пришла, наконец, приземляющая мысль.
– Ну что ж, тогда не будем вам мешать, – произнесла Светка, разворачиваясь и тем самым прерывая их визуальное общение, занявшее всего несколько секунд.
– Извините, что не оправдал ваших ожиданий, – вторя интонациям Светки, произнёс ей вдогонку парень.
Светка фыркнула ещё раз и, не оборачиваясь, проследовала обратно. Следом за ней, по-прежнему смеясь, направились и Катька с Ксюхой.
Она, обернувшись на уходящих девчонок – «а как театрально высоко Светка задрала подбородок!» – и, прежде, чем пойти за ними, улыбнулась ему, пожимая при этом плечами. «Однако я извиняюсь», – обнаружила она с некоторым удивлением. В ответ он кивнул ей, понимающе улыбаясь.
Догнав остальных, обгладывающих подробности только что состоявшейся встречи, она, не имея ни малейшего желания участвовать в разговоре, радовалась тому, что от неё этого не требуют и что её немой диалог с парнем вроде остался незамеченным. Она молча шла рядом и в мыслях всё время возвращалась к только что случившемуся.
Что же она увидела в его глазах? Что её так заинтересовало, захватило? Зачем ей понадобилось извиняться перед незнакомым по сути человеком? Ведь они не произнесли друг другу ни одного слова. Они не узнали имен, да что там – они вообще ничего не узнали друг о друге. Однако вместе с тем ей казалось, что они узнали друг о друге очень много. «О, это любовь!» – произнес язвительный голос у неё в голове. Она отмахнулась от него, как от назойливого насекомого – сейчас у неё не было настроения язвить по этому поводу. Так что же случилось?
А это его «завещание»… Чёрт возьми!
– Чёрт возьми! – повторила она уже вслух.
– Что случилось? – остальные отвлеклись от своего трёпа.
– Да я вспомнила, что мать говорила мне сегодня после школы не задерживаться, – начала она, спешно вспоминая, что именно она рассказывала им о своей семье ранее. – К нам придут какие-то важные гости – что-то связанное с работой отца, и я должна помочь ей сначала сходить в магазин, потом приготовить стол, убраться в квартире… Чёрт возьми! Я опаздываю, мне крупно влетит за это.
– Да забей ты! Вон уже магазин.
– Нельзя, иначе меня точно в пятницу не отпустят на дискотеку. Да и отец просил, чтобы я присутствовала.
– Чёртовы тюремщики! Вот так всегда! – посыпалось со всех сторон, и она поняла, что ей удалось. И это оказалось не так уж и сложно.
– Ладно, побежала я. Завтра обязательно расскажите, что это за место.
– Хорошо, покедова, до завтра, – слышала она уже вослед, направляясь в обратном направлении и пытаясь убедительно изображать спешку.
«Но что дальше?» – подумала она чуть позже, в замешательстве остановившись у входа в парк. – «Что я ему скажу? Как это будет выглядеть, когда я подойду к нему?»
– Но знаешь что, – обратилась она к своей, обречённой вечно таскаться за ней по пятам, тени – к единственному в данной ситуации слышащему и всё понимающему собеседнику. – Почему-то у меня такое чувство, что это не будет проблемой. Слова найдутся. А если нет, то и это не будет помехой. Почему, спрашиваешь? Не знаю. Но слушать твои подколки вроде «любви с первого взгляда» и «девочка созрела» я не собираюсь. А ты, жалкая карикатура на меня, давай продолжай прятаться от солнца.
Тень, как обычно, сохраняла молчание – на этот раз демонстративно обиженное. Сейчас ей было особенно тяжело: солнце сегодня не скупилось, а день был ещё в самом разгаре.
Она вступила на аллею, покрытую солнечным светом вперемешку с тенями от ветвей деревьев. Перешагивая через тени, она честно старалась не думать о предстоящем – не придумывать, как обычно, разные сценарии возможного развития событий.
– Ну вот, всё-таки твоя взяла! – рассмеялась она, когда заметила, что скамейка, на которой сидел парень, оказалась пустой. Но смех оказался каким-то принужденным и натянутым, с чуть проскальзывающими нотками истерики, и она замолчала.
– По крайней мере, у меня появился честный повод, чтобы выкурить сегодняшнюю сигарету, – произнесла она, опустившись на освободившееся место, и доставая с самого дна сумки-рюкзака пачку «Winston Lights». – А насчёт завещания он, конечно же, шутил.
Наблюдая, как ветер растворяет в себе сигаретный дым, она включила плейер.
– We’ll meet again, we’ll meet again, – отбрасывая очередную сигарету, повторила она за музыкантом, нарушив наконец затянувшееся молчание. – Чёрт, какая-то мыльная опера…
Выключив музыку и спрятав подальше полегчавшую пачку с сигаретами, она поднялась.
– Но, вопреки Моррисону, это случиться – если вообще случиться – не на хрустальном корабле, – обратилась она к своей тени, значительно увеличившейся с последнего раза в размерах. – На том и порешим. И даже не заикайся мне про судьбу. Или про то, что так бывает только в книгах – я это знаю и без тебя.
Выпрямившись и глубоко вздохнув, она согнала отголоски всех эмоций со своего лица, приняв свой обычный, нейтральный облик, понятный обычным, нейтральным людям. Закинув за плечо сумку, она поспешила к выходу из парка. За ней по пятам в молчаливом согласии последовала и её несчастная тень.
Весна 2001
|
© Marstem |