Сначала его мир был маленьким и уютным. Размером метр на метр, с мягким дном и невысокими бортиками, которые забавно шуршали, если провести по ним когтями. Понятия опасности не существовало, да и вряд ли оно могло изначально зародиться в его голове, несмотря на то, что всё, находящееся за пределами мира, было для него смутным и неясным. Да и сам мир имел довольно размытые очертания, в которых тонули посторонние звуки и запахи. Единственными постоянными явлениями, которые появлялись в его фокусе зрения, были белый, приятно пахнущий, пушистый комок, оказавшийся его братцем, и мать, вызывавшая в нём бурю инстинктивных эмоций. Она появлялась, ласково напевая, мягко тыкала носом его и брата в бок, потом ложилась и занимала собой полмира. Тогда ему казалось, что так будет всегда, – ничто не могло нарушить его покой.
Позднее он начал замечать, что кроме матери и брата внезапно появляется ещё кто-то. Она была похожа на мать, что выдавало в ней существо того же племени, только поменьше в размерах, стройная, гибкая и грациозная, в чёрной блестящей шубке. Подойдя к краю мира, она усаживалась рядом и с любопытством разглядывала его с братом. Изредка протягивала мягкую лапу и принималась катать их от бортика к бортику, приговаривая: «Ну-у, какие же вы смешные, мяу-у!» Братец блаженно щурился и доверчиво подставлял ей своё толстенькое брюшко. Ему же не очень нравилось, когда его против воли переворачивают на спину, он начинал чувствовать себя совершенно беспомощным. Он упорно пытался перевернуться обратно, чем вызывал переливистый смех чёрной кошки, – тельце его было ещё слишком неуклюжим и неповоротливым. Тогда от недовольства он начинал возмущённо кричать во всю свою маленькую глотку и это, как он вскоре выяснил, действовало безотказно. Чёрная озорница сразу становилась серьёзной, зрачки её раскосых глаз расширялись, она деловито начинала лизать его орущую мордочку. Он мгновенно смолкал – теперь приходил его черёд нежиться от удовольствия. Потом он узнал, что игривая чёрная кошка, так часто бесцеремонно нарушающая границы его личного пространства, была его старшей сестрой.
Первые страхи появились так же внезапно, вместе с осознанием, что в окружающем его пространстве присутствуют незнакомые звуки и запахи. Это совершенно разрушило его наивные представления о мире. Когда он поднимал голову на новый звук, он видел какое-то движение, словно что-то огромное проплывало мимо. Стало очевидно – кроме всего того, что он привык видеть с рождения, существовало что-то ещё, и это «непонятно-что» ужасно пугало его. Он прижимался, дрожа, к мягкой подстилке и смотрел, смотрел во все глаза, чтобы не пропустить, чтобы быть готовым встретить это.
Одновременно они с братом обнаружили, что 10-сантиметровый бортик не так уж сложно преодолеть, и – что самое удивительное! – мир этим не заканчивался. Там, за пределами картонной коробки, простиралось маняще пугающее пространство и неуверенные кошачьи лапки, словно сами по себе, несли их обладателей всё дальше и дальше. Благо где-то рядом была мать и юркая сестрица!
Однажды, когда они с братом дремали после обеда, то самое огромное и страшное «непонятно-что» проплывало мимо их мира и вдруг оказалось совсем рядом. Он проснулся от яростного шипения и фырканья. Спросонья он ничего не понимал, видел только взъерошенного брата, жавшегося в углу коробки. Спустя мгновение к брату потянулась большая лапа и подняла его в воздух. Он видел, как белый вырывающийся комочек поднимается всё выше и выше, и тут из его горла вырвался отчаянный шипящий звук, которого он сам от себя не ожидал. Вскоре брата вернули на место, а «нечто» потянулось к нему. Шипя, он прижался к полу и смотрел, не отрываясь, – через несколько секунд он разглядел у непонятного существа глаза, шевелящийся рот, существо тоже издавало звуки. Затем оно протянуло к нему переднюю лапу, осторожно погладило пальцем по голове и исчезло из пределов видимости. Встревоженная мать Кошка, мурлыча, ходила вокруг, успокаивала, прилизывала их вздыбившуюся шёрстку. А два испуганных маленьких котёнка сидели, прижавшись друг к другу, и маленькие сердца готовы были выскочить из груди.
С тех пор он всё больше смотрел, к слову, он всегда был наблюдателем, в отличие от беспечного братца. Мать объяснила, что существо, так пугавшее их, – всего лишь человек, девушка, живущая вместе с ними в квартире. Девушка часто отсутствует и квартира почти по праву полностью принадлежит им, кошкам. Девушку-сожительницу бояться не стоит, она довольно тихая и ласковая, она коррр-мит, убирает туалет, гладит, муррр, так тепло лежать у неё на коленях… Конечно, иногда она вдррр-уг серрр-дится, повышает голос и хватает за шкиррр-ку, никак не получается объяснить ей, до чего же это непррр-иятно, когда тебя хватают за шкирку… Иногда к девушке приходят другие люди, тогда надо проявлять осторожность, выбирать, к кому можно прыгнуть на колени, а кто может грубо схватить. И вообще, когда-нибудь вы узнаете, что мир – это далеко не коробка, и даже не квартира, это огромное пространство, часто опасное, но такое притягательное… «Да! Вы это поймёте, когда сможете запрыгнуть на подоконник и выглянуть наружу!» – вставила чёрная кошка, которая с каждым днём всё больше времени проводила, сидя на карнизе окна второго этажа.
Мать Кошка всё рассказывала и рассказывала, они слушали, затаив дыхание, но их воображение пока не могло предоставить соответствующий образ, ведь они даже не знали, что такое мышь, что значит лакать молоко из блюдца, и каково это сидеть ночами на крыше… Они так и заснули под тихое мурлыканье.
Теперь он постоянно наблюдал за девушкой-человеком, даже тогда, когда его братец преспокойно спал. Он принюхивался к незнакомому запаху, если девушка осторожно протягивала к нему ладонь. Брат в её присутствии продолжал агрессивно шипеть, а он просто смотрел в глаза, настороженно, с любопытством, не мигая. Чуть позднее он заметил, что девушку иногда смущает его прямой пристальный взгляд, а ведь старшая сестра и даже мать Кошка редко смотрели человеку в глаза. Мать говорила, что при таком визуальном контакте, длящемся более полминуты, девушка начинает чувствовать себя неловко, чувствует себя обязанной что-то сказать, а это совершенно лишнее. В такой ситуации гораздо уместнее кусок колбасы.
Был тихий холодный сентябрьский вечер. Мягко горел светильник с зелёным абажуром, приглушенно играла музыка, тонкой ленточкой вился аромат ванили. Она подошла к тёмному окну, поёжилась, пару минут смотрела на своё отражение в стекле. На какое-то мгновение ей показалось, что в глубине её глаз горят огоньки, словно двое в темноте курят терпкие сигареты. Рядом раздалось мяуканье, тёплая шерсть коснулась её закоченевших ног. Она опустила голову – чёрная кошка сидела на полу и вопросительно на неё смотрела. Прямо посередине ковра дремала ещё одна. В коробке под шкафом спали два котёнка, чёрный и белый, инь и ян. Она улыбнулась: «Вы как хотите, а мне пора спать. Теперь пришло ваше время, так что не притворяйтесь сонными». По ледяному линолеуму прошла в кухню, открыла форточку – для того, чтобы ночью можно было попасть на карниз. «Спокойной ночи!» – она юркнула под два одеяла, ощущая кожей холод простыней, легла на бок, задумалась. Ощущение, что кто-то смотрит на неё, вернуло её в квартиру. Она вздрогнула, встретив этот взгляд. Из коробки, спрятавшись за безмятежно спящего братца, на неё смотрел чёрный котёнок – смотрел напряжённо-внимательно, изучающе. Новая волна мурашек пронеслась по всему телу. Она сильнее натянула на себя одеяло. «Доброй тебе ночи, малыш! Можешь отправляться на разведку, сейчас самое время – миры приоткрываются». Котёнок молчал и не отводил взгляда. Она погасила свет.
Утром, проснувшись, она обнаружила, что чёрного малыша в коробке нет.
20 сентября 2004 г.
Ангарск