Uesugi Eiri

* * *

Иссалине, приходящей во снах…

Танк зовут Рик. Рик бежит по косой к горизонту и думает о мороженном. Белом. С оранжевыми вкраплениями. Он видел такое однажды, даже почти попробовал. Это был единственный раз в его жизни, когда он видел мороженное. Рик ведет три цели: две наземные, одну воздушную. Наземные далеко, на самой границе поражения. Рик бежит к ним, но они отступают с той же скоростью. Воздушная – беспилотный самолет наблюдения. Он не опасен. Рик ведет цели машинально, в основном он думает о мороженном. Мороженное принес отец, когда приезжал домой на побывку. Отца Рик помнит плохо. Знает, что тот был в орудийном расчете атомного крейсера, знает, что крейсер сожгли три месяца назад, но отца помнит плохо. В извещении была фотография, но это не одно и то же. Рик помнит мороженное, которое принес ему отец. За день до возвращения в часть. Одна цель мешкает, обходя развалины и Рик стреляет. Огненный шар уходит к горизонту, через полторы секунды там вспыхивает и опадает огненное облако. Рик оценивает интенсивность вспышки, колебание фона и записывает себе точное поражение. Потом возвращается мыслями к мороженному Он не знает, где отец достал его. Мятый пластиковый стаканчик, в нем один неровный, уже начинающий подтаивать шарик. Рик выбежал на улицу, чтобы похвастаться Юнне. Нести нужно было осторожно, чтобы не увидел патруль. Он задержался на секунду, перекладывая стаканчик из одной замершей руки в другую, когда его случайно толкнул в спину проходящий мимо разнорабочий. Мороженное выскользнуло из рук и полетело за ограду моста. Юнна не поверила. Юнна на шестьдесят километров южнее. Рик мог бы спросить, помнит ли она о мороженном, но был приказ хранить радиомолчание. Хотя тот, кто отдавал приказ, мертв. И весь их набор мертв. После последней атаки остались только он и Юнна. Рик хочет спросить Юнну, настраивается на ее частоту, но в последний момент передумывает. Нет никакого значения, помнит она или нет. Рик замечает три приближающиеся воздушные цели и меняет направление. Это звено штурмовиков, значит последняя цель ушла. Рик останавливается за развалинами и ждет. Он вспоминает, как вытянул вслед падающему стаканчику руки. Теперь у него нет рук.

Рик изучает damage-report и пытается представить себе вкус мороженного. Ясно, что оно должно быть холодным. Как спиртовая ватка после уколов. И должно хрустеть. Как гравий под гусеницами. Еще оно должно быть сладким. Как… Рик не знает. «Сладкий» для него просто слово. Наверное, доктор-полковник смог бы объяснить. Доктор-полковник хорошо объяснял. Но он был в сети во время sync-подготовки перед вчерашней атакой, у него сгорели лобные доли. Рику жалко доктор-полковника. Тот был хороший, разговаривал с ними, шутил. Он называл их киберюнгеном. Рик не знает, что это значит. На юг уходят два звена штурмовиков, Рик оценивает расстояние и решает не стрелять, в damage-report упоминалось сбои в системе наведения. Вместо этого он начинает окапываться и посылает оставшихся ремонтных ботов к контуру реактора. Он вспоминает, что ничего не сказал отцу про мороженное. Боялся, что тот рассердится. Сейчас Рик так не думает. Семь минут спустя он отмечает вспышку на юге и мелкое сотрясение почвы, оценивает, по состоянию своего, вероятную величину боезапаса Юнны и приходит к выводу, что она мертва. Значит, он остался совсем один. Теперь ему жаль, что он так и не спросил ее. Теперь он не может вспомнить, какими были ее последние слова. Так же, как не может вспомнить последнее, что сказал ему отец. Никогда не знаешь, что нужно запоминать. Рик отслеживает четыре воздушные цели, возвращающиеся с юга и думает, что почему-то всегда жалко только то, чего нельзя исправить. Доктор-полковник сказал, что можно будет все исправить, его тело отдадут обратно, и он не жалел ни о чем до той минуты, пока вдруг не понял, что доктор-полковник соврал. А теперь ему жалко, что он никогда не поговорит больше с Юнной, не попробует мороженного и не узнает, что такое «сладкий». Рик включает хамелеон-камуфляж и ставит активную помеху, штурмовики уже близко. Он никогда не заберется ночью в холодильник. Никогда не проспит до полудня. Никогда не чихнет. Рик отстреливает три приманки и дает залп противовоздушными. Никогда… Рик замирает. Никогда и ничего. Он сейчас умрет. Его не станет. Так же, как не стало Юнны. Как не стало отца. Как не стало всего их отряда восьмилеток. Если бы Рик умел, он бы задрожал. Но он не умеет. Рик снимает помеху, тушит камуфляж и отключает всю внешнюю периферию. Сейчас он не танк. Он всхлипывающий мальчик, испуганно свернувшийся клубочком в темноте своей комнаты. Мальчик, внезапно осознавший, что не будет жить вечно. Единственный ребенок из двенадцатого танкового, успевший повзрослеть. Штурмовики ложатся на крыло.