Павел Криворучко

РАССКАЗЫ

БОЛЬШАЯ ПОЛОВИНА ВЕЧНОСТИ

Пустыня. Песок. Ветер. Человек.

Он стар, так стар, что Его возраст невозможно определить. Он идет. Идет по пустыне, где нет почти ничего, кроме ветра и песка.

…А кроме песка и ветра в пустыне есть еще солнце. Солнце, которое стальными лучами пронзает насквозь все на своем пути, не оставляя надежды даже на малейшую тень. Но Человек этого не замечает. Он идет, загребая босыми ногами горячий песок, обжигая ступни и этого тоже не замечая… Он смотрит вдаль, как будто надеется увидеть что-то в дрожащем мареве на горизонте – но тщетно. Он один.

Он не помнит своего имени – или хотел бы не помнить… И спроси Его кто-нибудь, откуда Он, в ответ получил бы лишь недоуменное пожатие плечами. Это от старости, а может, и совсем по другим причинам… Все может быть в этом мире, где горячая пустыня, и раскаленный ветер, и слепящее солнце… В мире, который не является планетой или другим измерением, в мире, который – за пределами реальности. И если спросить Старика, как долго Он туда добирался, Он ответит: «Всю жизнь». А это – очень долго… Даже для Него. А может быть – и это вернее – Он просто ничего не ответит, отстранит спрашивающего старческой, морщинистой и жилистой рукой, усмехнется – и продолжит свой путь, с надеждой на встречу, которой Он с таким нетерпением ожидает.

…А пустыня, ветер и солнце будут раскидывать перед Ним цветные шатры миражей, рисуя картины, которые Ему хотелось бы вспомнить – или забыть… И, быть может, когда-нибудь эти миражи покажут Ему, как Он бредет по бесконечной пустыне, присматриваясь к миражам и не слушая глупых вопросов, которые, впрочем, Ему и некому задать.

И Он будет шагать, и солнце будет резать Ему глаза, и ветер будет бросать в Него раскаленным песком, и так было и будет, пока однажды…

…Навстречу Ему из дымки у горизонта не выйдет Он сам. В таком же сером рубище, с высохшей кожей и воспаленными глазами. Они будут сближаться, сближаться… Пока не сойдутся вплотную. И не посмотрят друг другу в глаза.

– Ну, здравствуй… – и это будут первые слова, которые Он произнесет за очень долгое время.

– Здравствуй.

– Ты пришел. Я уже почти перестал на это надеяться.

– Надеяться и ждать никогда не перестаешь. Ты сам когда-то сказал так.

– Да, верно… Все, как я ожидал. Ты пришел, наконец, за мной. А где же твоя коса, Смерть?

– Там же, где и твой Меч, Воин…

– Когда я был молод и глуп, как я тогда хотел, чтобы в эту минуту у меня в руках был мой Меч… Я не хотел умирать, я хотел драться за жизнь даже с тобой. И даже сейчас, после всего, что-то подобное все же живет во мне. Молодость не хочет сдаваться без боя.

– Что же… Сражаться за жизнь вообще нельзя. Сражаешься только за смерть – убиваешь ли ты или умираешь.

– И это тоже мои слова…

– Да. Но и мои тоже – ведь я – это и ты, и многие другие…

– НЕТ! Я никогда не желал этого – быть Смертью – ты же знаешь!

– Но ты СТАЛ мной. И многое ли в этом мире зависит от наших желаний?

– И снова ты прав, Смерть… Да и умеешь ли ты ошибаться? Скорее всего, нет…

– Не умею. И это очень тяжело – сознавать свою непогрешимость. Ты это испытал сам, я знаю.

– Да, я это испытал. Тогда, когда думал, что стал Богом. Я решил, что тем попрал твою власть, Смерть, и был счастлив. Хоть и недолго, но счастлив.

– А теперь?

– Теперь?.. – ну ты же видишь, я пришел сюда сам, по своей воле, и поверь мне, я знал, чего ищу.

– Ну, а если я скажу тебе, что смерть – это блеф? Выдумка? Что ты ОБРЕЧЕН жить вечно? Что тогда?

– Но это же неправда! Скажи, ты всегда так жестоко шутишь?

– Как и ты. Но в этот раз я не шутил. Смерти нет – для тебя, Бог… Ты сам хотел этого, и ты добился своего, как и всегда добивался, впрочем. Ты победил. Победил меня, часть тебя самого. Живи, Воин, живи, Бог… И помни – ТЫ ВСЕГДА ХОТЕЛ ЭТОГО! Так ли приятно быть Богом, как ты думал, Лантор? Так, кажется, тебя когда-то звали?

…И его старческие руки схватят уже только пустоту в том месте, где стояла его последняя надежда на смерть… И тогда Он заплачет. В первый раз от рождения. И может быть, за эти слезы ему многое простят… Но кто ТЕ, что могут простить Бога?..

…Но, может быть, это только привиделось Ему, на его долгом пути, в том краю, где никогда не бывает теней…

И он будет идти, и ветер будет гнать песок, и солнце будет слепить Его глаза. И так будет продолжаться всю его смерть. Хотя, впрочем, что такое смерть – это только меньшая половина Его вечного бытия…

ДЕТИ ВЛАДЫКИ ВЕТРОВ

…В стране, которую я, возможно, только придумал… В этой сказочной стране, где все рыцари – благородны, а все дамы – прекрасны, где в каждом доме живет добрый домовой, а каждое дерево имеет свою дриаду…

…В стране, где любой старик – маг и философ, в прекрасном мире, где бродячие музыканты играют вечные пьесы, и люди слушают их – и плачут… В чарующем мире, в котором русалки влюбляются в людей – и не умирают… В этом волшебном мире, который я, возможно, только придумал…

Наступает день и наступает час, когда закрываются все окна и все двери, умолкает музыка и вянут прекрасные цветы. Смолкает гомон шумных базаров и пустеют все дороги. И люди – все те добрые, прекрасные люди, чьи слова всегда правдивы, а улыбки – теплы, прячутся в своих домах.

Этот день приходит в конце лета, когда звезды, устав висеть в небе, начинают осыпаться на землю, он приходит неожиданно, и все-таки каждый чувствует, когда он наступит. И день приходит.

В этот день далеко на севере, там, где никогда не бывал ни один человек, открываются двери замка Владыки Северного Ветра, и по дороге, идущей на Юг, выезжает всадник. Он темен. Его черный конь несется, как ветер – да он и есть ветер – Северный Ветер.

И там, где проезжает этот всадник – наступает зима, облетают листья, выпадает снег, и земля застывает – до весны.

Всадник несется, влекомый северным ветром, и никто из живущих не осмелится взглянуть в его глаза – темные колодцы безмерной глубины, в которых гаснут и загораются яркие звезды…

Он летит по опустевшим дорогам, мимо закрытых ставен, поднятых крепостных мостов и молчащих площадей, мчится к своей неведомой цели – на Юг.

И в одном из больших городов, а может, в одной из маленьких деревушек – он останавливается. Он сходит со своего коня у одного из домов – и все жители знают этот дом. Здесь всегда живет прекраснейшая из прекраснейших девушек этого мира, Мира, который я, наверное, всего лишь придумал…

Запертая дверь сама открывается ему навстречу, и он входит. А девушка ждет его. Она не боится – страхом не назвать то чувство, что владеет ей. Он подает ей руку, закованную в перчатку из черной стали, и она принимает ее. Они выходят. И конь ждет их – черный конь, как скала из мрака, конь быстрый, как ветер, да он и есть ветер – Северный Ветер…

И дальше мчится Владыка Северного Ветра, и все также за ним вступает в свои права зима, но теперь перед ним на коне сидит девушка, самая прекрасная в этом мире…

…И двери южного замка, стоящего на вершине Мира, там, где никогда не бывал ни один человек, закрываются за ними… А люди, выходят из своих домов и приступают к своим делам.

…В стране, которую я, возможно, только придумал… В этой сказочной стране, где все благородные рыцари – умны и правдивы, а все прекрасные дамы – благородны и верны, где в каждом домовые любят свои дома и отводят от них беды, а каждый ручей имеет свою наяду…

…В стране, где маги и философы умеют любить, в прекрасном мире, где пьесы бродячих музыкантов заставляют людей думать… В чарующем мире, в котором люди любят русалок – и те остаются живы… В этом волшебном мире, который я, возможно, только придумал…

Наступает день и наступает час, когда распахиваются настежь все окна и двери, опускаются мосты крепостей и шумные толпы выливаются на празднично украшенные площади, разворачиваются купола цирков-шапито и люди, все те умные люди, чьи глаза всегда говорят правду, начинают весело улыбаться.

Этот день приходит в последний день зимы, и все знают, когда он придет, – и все-таки он умудряется наступить неожиданно… И наступает.

В этот день далеко-далеко на Юге распахиваются ворота замка Владыки Южного ветра, и оттуда неспешно выходит прекрасный юноша, ведя в поводу белого коня с широкими крыльями, который и есть – южный ветер…

И там, где он идет – наступает весна, и за его спиной расцветают цветы и птицы начинают петь весенние песни, а юноша идет – и говорит с людьми, и в поводу его идет конь, прекрасный, как ветер, да он и есть ветер – Южный Ветер.

Юноша идет, и все люди выходят приветствовать его – а он смотрит на них своими прекрасными глазами – темными колодцами безмерной глубины, в которых рождаются и гаснут яркие звезды…

…И в этом мире есть легенды, а в других мирах эти легенды – были, о могучих рыцарях, прекрасных и непобедимых, приходящих неизвестно откуда и уходящих в никуда. Они называют себя – Дети Владыки Ветров…

…Но этот мир я, возможно, только придумал…

ЗВЕЗДОПАД

…Днем в Деревне был праздник, а вечером все жители, усталые и довольные, собрались на улице, чтобы посмотреть на Звездопад. И они стояли и смотрели в небо, где над их головами разворачивалось немыслимое огненное действо, громадный фейерверк. И один из людей сказал:

– Смотрите! В этом году звезды ведут себя, как живые! Наверное, это добрый знак. Будет урожайный год.

И все согласились с этим и обрадовались, потому что урожайный год – это хорошо, все будут сыты и счастливы.

Они смотрели на Звездопад, смотрели, как звезды гоняются одна за другой, играют. Люди представляли себе, как звезды счастливы, как они любят друг друга. А звезды – то одна, то другая, вдруг вспыхивали миллионами искр, распадались на бесконечное количество сверкающих точек, медленно угасающих в небе. Они увидели, как одна из звезд вдруг вспыхнула, загорелась, взорвалась так ярко, что стало светло, как днем. И некоторым даже показалось, что они слышали тихий мелодичный звон в момент взрыва, а затем долгое затихающее шипение, когда угасали осколки. Они стояли, привороженные невиданным зрелищем, стояли и смотрели, пока не настало утро.

А потом был день, и с ним повседневная работа, и был вечер, а с ним – тихий отдых…

А на следующий день произошло неслыханное. Небо озарилось ярким розовым светом, все содрогнулось от неслышимого грома. Звезда упала на землю.

Звезда упала совсем недалеко от деревни. Она лежала в огромной яме, окруженная вывороченной землей. Из ямы поднимался вверх густой столб черного дыма.

Жители Деревни, вначале робко отсиживавшиеся по домам, стали выходить на улицы. Через день дым из ямы перестал идти.

А еще через день в Деревню пришел, вернее приполз, человек. Чужак.

Те жители Деревни, что были на площади, остановились, чтобы посмотреть на него. На нем была странная серебристая одежда, изорванная и прожженная, испачканная в земле и засохшей крови. Чужак был высок – выше, пожалуй, любого из деревни. Но самыми странными, самыми чужими в его облике были глаза. Не цветом, но какой-то внутренней силой отличались они от глаз людей из Деревни, неземным выражением. И хотя они были сейчас затуманены страшной болью, в них, казалось, навеки застыло отражение Звездопада.

Чужак приподнялся и сел, прислонившись спиной к стене.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – спросил он хрипло.

В его голосе слышна была то ли насмешка, то ли угроза, и ему нестройно ответили:

– Мы… Люди. Да… Мы здесь живем… Строим, сеем… По ночам смотрим на Звездопад…

Тогда снова заговорил чужеземец, и теперь в его голосе был ясно слышен упрек:

– Вы! Люди… Как вы можете ПРОСТО ЖИТЬ? Ведь ваш Звездопад – это война. Она идет уже тысячу лет, и сражается КАЖДЫЙ человек. Каждый человек там на счету… А вы?.. Живете!

Он попытался рассмеяться, но вместо этого судорожно закашлялся, из его пересохшего рта закапала кровь.

– Уходи, чужеземец. Уйди. Мы не умеем убивать. Это твоя война, а не наша. Оставь нас жить спокойно. Мы не желаем ничего знать. Уходи.

– Люди… Вы равнодушны и холодны. Но мне… мне-то вы поможете?

Они расходились с площади, не глядя туда, где чужак заходился в крике.

– Люди!… Вы недостойны этого имени! Вы…

Он опять закашлялся. Когда он снова поднял глаза, на площади было пусто.

– Хорошо же…

Он с огромным трудом поднялся на ноги.

– Я отомщу вам. Страшно отомщу. Ждите.

Но этих его слов уже никто не слышал.

Наутро на площади его уже не было. Он ушел. А жизнь в Деревне шла по-прежнему, вяло и методично. Но жители уже не хотели смотреть на звездопад.

…А позже о чужаке стали доходить страшные слухи из других деревень. Он появлялся ночью, неслышно. Он убивал. Грабил. Насиловал. Он смеялся им в лицо, он издевался над ними – этой пародией на людей. Он был уверен в своей безнаказанности.

Прошел год. И тогда он пришел и в ту деревню, из которой его изгнали. Он был уже не тот. Высокий, стройный, с излучавшими свет глазами он пришел. Ночью, при свете Звездопада.

Он пришел на ту же самую площадь, на то же самое место, где когда-то жители Деревни бросили его умирать.

Он осмотрелся. Узнал место, и тогда улыбнулся. Он направился к ближайшему дому и вошел.

Через некоторое время он вывел на площадь громко кричащую девушку. Она звала на помощь. Он смеялся и ждал. Жители Деревни выбежали на площадь и остановились. Они тоже узнали его. Девушка кричала. Чужак смеялся. Жители смотрели. И наконец он заговорил.

– Ну что же. Я вернулся. И сейчас я свершу над вами суд. Я убью эту ни в чем ни повинную девушку у вас на глазах, а вы – ведь вы даже не шевельнетесь, чтобы защитить ее. Трусы. Вы не люди. И меня вы тоже заставили быть жестоким. Я вам этого не прощу. Смотрите же! – и он поднял свой длинный нож.

Размахнулся. Ударил. Потекла кровь. Девушка упала. Он засмеялся.

Он не прекращал смеяться и тогда, когда кольцо жителей Деревни придвинулось к нему. Он расшвыривал их, но они снова сходились. Беззвучно. Их было слишком много, а его силы были не беспредельны. И кольцо сомкнулось над ним… Распалось.

Чужак лежал без движенья. Окровавленный и растоптанный, он лежал, как смятая тряпка. Еще живой. Они смотрели на него. И он смотрел на них, смотрел внимательным, оценивающим взглядом. Кажется, он увидел то, что хотел увидеть. И тогда – тогда он сказал:

– Я отомстил… Я отомстил вам за то, что вы когда то сделали со мной. Я НАУЧИЛ ВАС УБИВАТЬ.

Он улыбнулся. И умер.

СОЙДЕТ ЗА МИРОВОЗЗРЕНИЕ…

Боги смотрят на людей – люди занимаются делами. А люди смотрят на богов, которых создают, в основном, сами, и берут с них пример.

Зачем всё? – Такой вот вопросец.

Бывает ли душа у машины? – Наверное, иногда водится. Как черти в омуте.

Легче всего мне писать белым стихом – вот так:

Зачем я, отчего?… Вопросы за вопросами. И задают их люди не богам, себе…

– И так далее…

Колыбельная для роботов.

Что делать, когда творить хочется, есть мысли и желание, но от этого тошнит? Ответ: творческая импотенция. Обидно.

Ну отчего я не графоман?! – Идиотский вопрос, верно? Был бы графоман, не спрашивал бы.

…И снятся электрическим верблюдам электрические сны.

А сейчас я расскажу сказку:

Шах мучился половым вопросом: Что делать с Шахерезадой? И решил на ней жениться.

Она стала тысячной в его гареме.

Вот и вся сказка.

Ну отчего я не графоман?! – Впрочем, это, кажется, уже было.

Обрыдло. Слово такое. Очень точно передает мое теперешнее состояние.

Для чего я это пишу – мне самому интересно, честное слово! Но это тоже позерство, конечно. Хотя и обидно, даже очень.

Кто хочет читать дальше (если такие вдруг найдутся) – найдите и прочитайте «Разрушить Илион», автора не помню. Или послушайте БГ. Или и то, и другое, и можно без хлеба. Я здесь подожду. Перекурю пока. Изобред.

Прочитали? Послушали? Мне нужно после этого продолжать? – Ну вот…

В Одессе говорят: «Лифт вниз не поднимает», – и нам смешно. Хотя лифт и не работает.

Человек с двойной фамилией:

– Дорогая редакция слушает!

Кто знает, тот понял.

Содержанием взять не могу, не могу и красотой. Приходится брать свое формой. Вот.

Все это – просто мысли. Но… «Мысль изреченная есть ложь», – верно сказано.

Отвечать на детские вопросы серьезно – рука не поднимается, а отвечать, примериваясь к уровню спрашивающего – как-то обидно, что ли…

Как сказал Дж.Р.Р.Толкиен, – «У этой книги только один главный недостаток – она слишком короткая». Это он о «Властелине Колец». У каждого свои мерки.

Я органически неспособен написать связную вещь объемом больше двух-трех машинописных страниц – то ли мыслей не хватает, то ли еще чего…

Мне очень хочется начинать каждую строчку словами «И вообще…» Попробую.

И вообще, литература – это средство для экономических диверсий. Лежит себе умный человек и читает. Ничего не производит полезного и вечного. Безобразие просто.

А глупые люди вообще ничего не читают – это намного легче. Я бы и сам завязал, да не могу. Это как наркотик. Или без «как» даже.

И вообще, иногда завидно до слез просто. Например, тому же БГ. Я еще и не придумал, а он р-раз! И оказывается, именно про это уже сказал. Лет пять назад. Но я завидую молча. В тряпочку, что называется.

И вообще, избитые истины от повторения хуже не становятся. Просто пыль нужно стряхивать не с изречений, а со своего думательного органа.

«Мой органон погублен алкоголем…» – это М.Горький сказал, не я. Я вообще не пью. Не тянет как-то.

А боги, созданные, в основном и главном, людьми, смотрят со своего Олимпа и недоумевают, бедные: отчего людям хорошо не живется?

Декаданс – это когда культурный человек смотрит, как все вокруг валится в пропасть, и в результате прыгает туда сам, по своему желанию.

Вот интересно, можно ли на самом деле быть последовательным материалистом? По моему, нельзя. То есть можно, но очень непродолжительное время. Сдохнешь от тоски.

И вообще…

Здесь и дальше будет много стихов. Моих и чужих. А кому это не нравится – прошу извинить. Иначе не умею.

Каждый человек – это колокол, звонящий в пустоте. Когда-нибудь я напишу об этом. Назову «Колокол Одинокого».

Игра словами. За каждым словом – символ. Получается настолько похоже на присутствие мысли, что даже страшно. Например:

Я например, считаю, что взаимопонимание невозможно. И когда это все-таки происходит, мне лично это кажется чудом. Чудом в прямом смысле – нарушением законов Природы. Природа, она, как и Бог – только с заглавной буквы.

И еще я завидую Г.Х.Андерсену. Он был Сказочником, а я только мучаюсь зря.

В основе моей неспособности писать – слишком хорошая память. Как только начну что-нибудь свое, так сразу вспоминаю, откуда это слизано. И охота писать пропадает.

А может быть, все эти потуги никому не нужны – и прежде всего мне самому?

ЧЕЛОВЕК ПРОСНУЛСЯ

…Человек проснулся. На душе было муторно – ему снилось что-то ужасное… Он не помнил, что именно, но помнил свою последнюю мысль: «Хорошо, что это всего лишь сон…» Ну что же, действительность лучше, к тому же она реальна, – эту думу он додумывал, уже сбегая по дорожке из хрустального песка к озеру. Всегда приятно искупаться перед началом нового дня, особенно в такую хорошую погоду… Погода действительно выдалась на славу – на ускользающе-голубом небе не было ни облачка, и только слабые дуновения ветра ерошили гладь синего-синего озера, в котором отражалось только небо…

…Он помнил, что проснулся от прикосновения холодной воды. Не помня конкретно, что ему привиделось, он знал – хороший был сон. На работу было еще рано, и он, спотыкаясь, поплелся умываться. Воды опять не было, но это-то как раз и не удивительно, ремонт всегда выгодно делать после аварии, авральным порядком, с песнями и соревнованием, едрена палка! – Но с чего бы это он так рассердился? А потому, что сон был хороший! После такого хорошего сна реалии жизни – жестоки. Но сон-сном, а на работе меня ожидает хорошенький втык, ведь вчерашняя норма не выполнена. Попытка вспомнить, отчего не выполнена норма, привела его в окончательно раздраженное состояние. И квартальный надзиратель на меня вчера как-то косо посмотрел – подумал он и решил – а не пойду я сегодня никуда, провались оно! Приняв такое решение, он немного успокоился. Лягу-ка я лучше спатеньки, авось чего-нибудь и привидится… этакое… Он лег на жесткую койку и закрыл глаза, вдохнул раз-другой поглубже – заснул…

…И проснулся. Что за черт, как это можно умудриться уснуть на плаву? И не заметить… А может, ты и не спал? – кольнула неожиданная еретическая мыслишка, – может, это как раз сейчас ты спишь? А вот это просто проверить – подумал он, и, разогнавшись, взмыл в воздух… И сразу же услышал мелодию ветра, его могучее и вместе с тем нежное прикосновение… Казалось, ветер пел – и слова этой его песни странно гармонировали с его состоянием…

…Что за чепуха? Я ведь решил сегодня отоспаться за всю декаду, а сон не идет. Хоть хороший сон то я заслужил?! Ан нет, придется вставать и идти, хотя кто бы знал, как мне этого не хочется…

ОН ВСТАЛ. ДЕНЬ НАЧАЛСЯ – НОРМАЛЬНЫЙ ДЕНЬ, КАК ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ.