Zella

ЗАРИСОВКА НА ТЕМУ ОДИНОЧЕСТВА

Никто не сделает шаг, не вспомнит, не заплачет.
Она сидит у окна и просит об удаче.
Она как солнца свет,
Ей девятнадцать лет.
Кругом глухие стены…
        Сплин «Что ты будешь делать»

Она просыпается и видит тени на потолке. Ей страшно, она хочет позвать кого-нибудь. Но в доме гулкая тишина, и она вспоминает, что никого нет. Тогда она закрывает глаза и зажимает руками уши, чтобы не слушать тишину и не смотреть на потолок, где шевелятся тени. Она ждёт, что кто-то неизвестный сейчас коснётся её; она ждёт этого со страхом и нетерпением. Наконец, уставшая ждать, она прячется глубже в одеяло и, свернувшись как кошка, засыпает. Ей снятся горные вершины, розовые куклы, конфеты и бесконечные коридоры, по которым она убегает от настигающих её шагов.

Она просыпается, и теней на потолке уже нет. Нет и тишины – за окном лает собака и бранятся воробьи. Ей легко, она улыбается, потому что ночь прошла. В комнате полумрак от задёрнутых штор; она отбрасывает одеяло и встаёт. Ей хочется петь, и она включает радио на любимой волне. Она поёт, умываясь; она поёт, готовя завтрак; она поёт, моя посуду. Тишины нет – и не будет, по крайней мере до тех пор, пока снова не наступит ночь. Она сидит, замерев, на диване, держа в руке неподкуренную сигарету, и чувствует, что её дом наполнен светом, звуками и запахами; она чувствует, что не одинока.

Дверь подъезда скрипит, открываясь. Пахнет мокрым асфальтом, палыми листьями, свежестью, утром, чуть – дымом. Пахнет осенью, немного – грустью, слегка – рассветным солнцем, и хочется идти пешком, стуча каблучками, слушая эхо, рождающееся в лабиринтах дворов. Никого нет. Холод пощипывает уши. Она стоит и смотрит в невероятно-глубокое синее небо. Вздохнув, опускает голову и идёт дальше.

О чём она думает, когда едет на работу? О продуктах, которые надо купить на ужин, о том, что неплохо бы завести кошку, а вон тот парень мне улыбается, кажется, я опаздываю, опять влетит от шефа, а парень всё улыбается… Она смущается, но она вспоминает тени на потолке, и вдруг, полна решимости, она подходит и берёт его за руку. У неё горят уши, у неё горят щёки, но ей надо что-то сделать, ей обязательно надо что-то сделать с этими тенями, с гулкой тишиной, со страхом и снами о догоняющих её шагах. Парень молчит и улыбается, он не отнимает руку, он ни на кого не смотрит, кроме неё, и она уже забыла про работу, она думает о падающих листьях в Александровском саду, о небе, о котятах, она выходит на первой же станции, и ведёт своего случайного попутчика за собой, держа его, и он идёт, ни о чём не спрашивая; она понимает, что ей всегда хотелось, чтобы не было вопросов; они молчат, и идут сквозь толпу – толпа тоже молчит, озабоченная какими-то своими проблемами; бесконечный эскалатор медленно ползёт вверх, и она понимает, что не знает даже, где находится, а впрочем, так ли это важно, самое главное, что нет вопросов, и она всё же решила завести котёнка, и она не знает, что сейчас будет, чем кончится этот день, она не знает даже, чем он начнётся, в голове лёгкость и почти нет мыслей…

Они выходят на улицу, и в глаза им бьёт солнечный свет.